Аналогичный мир
Шрифт:
— Пшёл вон, — тихо сказал Эркин. — Ну!
Но тот всё не решался двинуться с места.
— Н-ну! — повторил Эркин.
— Иди первым, — прохрипел парень.
Эркин тихо засмеялся.
— Тебе помочь, или сам умотаешь?
— Был ты прихвостнем, Угрюмый, стал цепняком.
Эркин кивнул. Значит, не ошибся. Узнал он, узнали и его. Он с дерева всё-таки углядел. Всё-таки Клеймёный.
— Передай Клеймёному, что длинный язык отрезают вместе с головой. А теперь мотай отсюда.
Он говорил спокойно. Но парень всё понял. Извиваясь, отполз, вскочил на ноги и убежал. Эркин долго слушал, как
И весь день было тихо. Они уже сами дёргались. И сейчас тихо. Эркин обошёл стадо.
Если бы не эта чёртова резервация, Фредди бы не переселился к ним. Он устал. Устал от вечных опасений, от невозможности отвести душу с Андреем. Начиналась та же тягомотина, что и в имении, но там ему было на всё плевать, а здесь он теряет заработок. И Фредди — Эркин усмехнулся — надо освободить. Беляк изо всех сил старается показать, что он с ними на равных. А зачем? Когда это так, через силу, напоказ… Ладно, может, завтра и получится. Его никогда никто не жалел, почему он должен жалеть этих. Рисковать своими вещами, да всем… Ладно. На кого он может рассчитывать, так на Андрея. И, в крайнем случае, на Подлюгу. Ладно. Там видно будет…
Он подошёл к костру. Фредди уже спал. Эркин разбудил Андрея, молча поманил за собой. Фредди шевельнулся во сне, и Эркин спокойно сказал вслух.
— Пошли, бычки чего-то беспокоятся. Посвистим им.
У стада быстрым тихим шёпотом объяснил. Андрей только кивнул в ответ.
— Сделаю. Мне это тоже охренело.
— Я спать пойду. Мне голова свежая нужна.
— Иди, — кивнул Андрей.
Эркин почти бегом вернулся к костру. Быстро разулся и лёг. Ноги должны отдохнуть. Они себя и так довели за эту неделю.
Утром он встал почти сразу, как Фредди ушёл к стаду. Обмылся у родника. Вымыл голову. Оделся во всё чистое.
Когда Фредди пришёл от стада, Эркин уже развёл костёр и кипятил воду. Андрей ещё спал, как всегда завернувшись с головой. Фредди сел к костру, внимательно поглядел на Эркина.
— Ты что задумал?
— Ничего, сэр, — спокойно ответил Эркин.
— Я же вижу. Отмылся, рубашка чистая. Как, — Фредди усмехнулся, — как перед боем. Говорят, у русских такой обычай.
— Я не знал этого, сэр, — Эркин говорил по-прежнему спокойно, даже равнодушно.
— Тогда зачем?
— Надоело ходить грязным, сэр.
— Неделю терпел, и вдруг…
Эркин медленно, словно с усилием поднял на него глаза.
— Да, сэр. Неделю я терпел, сэр, — и, чувствуя, что начинает срываться, не смог промолчать, но заставил себя говорить тихо и спокойно. — Я не раб, и для мытья мне не нужно разрешения хозяина. Сэр.
Фредди плотно сжал губы. Эркин отвёл глаза и потряс за плечо Андрея.
— Вставай. Пора уже.
Андрей со стоном выпутался из одеяла, протёр кулаками глаза. Оглядел Эркина и кивнул.
— Ясненько.
Быстро взял чистую рубашку, полотенце, мыло и ушёл к роднику. Было слышно, как он там ухает и фыркает. Фредди потянулся встать за чем-то и услышал.
— Вот ваше кофе, сэр, — и твёрдое. — Никуда не надо ходить, сэр.
Фредди смял и швырнул в костёр сигарету.
— Что вы оба, как с ума сошли на этом купании! Как не мужики!
Лицо Эркина оставалось спокойным, но Фредди видел,
Андрей подошёл, на ходу вытирая голову. Как всегда в наглухо застёгнутой рубашке. Сел к огню. Быстрый взгляд на Эркина, на Фредди. Снова на Эркина. Эркин еле заметно мотнул головой. Взял свою кружку.
Поели в полном молчании. Эркин собрал посуду и ушёл к роднику. Андрей так же быстро навёл порядок на стоянке. И в том же молчании погнали стадо. На пастбище у границы.
Вежливое отчуждённое молчание парней, их переглядывания, сосредоточенность Эркина, напряжённость Андрея, — всё это довело Фредди до точки кипения. Он не знал на кого кинуться и понимал, что кидаться нельзя. А резервация казалась вымершей. Даже дымков не видно. Неделя нервотрёпки и сегодняшнее утро… Фредди чувствовал, что теряет самообладание. Мальчишки повели свою игру. А он устал. Устал следить за собой, за ними, за индейцами… И потому, услышав далёкий выстрел — сигнал Джонатана — он крикнул парням.
— Встречу! — и поскакал туда.
— Счастливой дороги, сэр, — тихо сказал ему вслед Эркин.
Андрей беззвучно рассмеялся.
— Ну, — Эркин повернулся к Андрею. — Либо я кончу, либо меня. Я пошёл.
— Удачи, — кивнул Андрей.
Эркин поехал к камню на холме, а Андрей вернулся к стаду.
У камня Эркин остановил Принца, похлопал по шее. Резервация перед ним была такой же, как он её увидел в первый раз. Но теперь он знал её. Столько следил за ней, что знал. Что ходячих — человек пятьдесят. Что Девис — это тот самый парень с перьями, которого он видел тогда на дороге. И разговор Фредди с Девисом он видел. Как Девис падал и снова вставал. И что-то говорил, еле шевеля разбитыми губами. Ладно.
— Стоять, Принц. Ждать.
Эркин спешился и неторопливо пошёл вниз к ручейку. Перепрыгнул его и стал подниматься. Его видели. За ним следили. Как только он показался на холме. Но никто из шалашей не показывался. Хотелось оглянуться, посмотреть, как там Андрей, но оборачиваться нельзя. Через пролом в заборе Эркин вошёл на территорию резервации. И остановился, немного не дойдя до шалашей. Чтоб хотя бы пока за спиной было открытое пространство.
— Эй, Клеймёный! — позвал он громко. — Выходи, поговорим.
Ему ответило молчание.
— Выходи, Клеймёный! — повторил Эркин. — Я один.
— Не думал, что ты сорвёшься.
— Я тоже не думал, Джонни. С волками тяжело. Если ты не в стае.
— Не приняли?
— Я не знаю, что нужно, чтобы приняли, — Фредди отхлебнул из оплетённой в металлическую сетку бутылки. — Держатся они великолепно. Но я хочу одного. Откочевать отсюда. И оставить их обходиться без меня.
— Даже так, Фредди?
— Ты знаешь, чем они занимаются на дневках, когда не ездят на обед? Сиди крепче, Джонни. Тренируются. Мечут ножи. Делают затёсы на дереве. Голова, шея, грудь, живот. И кидают. На дальность, на меткость. Эндрю на пол-лезвия в любой ствол всаживает. Помнишь, он мне шляпу пробил? Я тогда не понял как и сейчас не понимаю… А про карате ты знаешь? Что индеец выделывает, так он любого каратиста уложит. Друг друга валяют. Сначала тренировка. Показывают приёмы, разучивают. Потом так… играют.