Аналогичный мир
Шрифт:
— Присоединяйся, — рассмеялся Джонатан.
— Пробовал. Индеец опускает руки и просто уклоняется от ударов. Попасть по нему невозможно. Эндрю… удирает под каким-нибудь предлогом. Это пустяки, Джонни. Они волки. Но мальчишки. А мальчишки не любят, когда взрослые лезут в их игры. Что-то я многословным стал, Джонни.
— Устал?
— Да. Ловля бабочек на минном поле — утомительное занятие.
Андрей сдвинул стадо к холму, чтобы издалека не гнать, если что, и поднялся к камню. Принц спокойно щипал траву. Андрей посмотрел на резервацию. Все собрались
Андрей спустился, объехал стадо, чтобы не разбредались, и снова поднялся на холм. Как было, так и осталось.
Машину покачивало на выбоинах.
— Резервация небольшая, — рассказывал, не отрываясь от руля, Браун. — Но злая. Парни подобрались битые, ломаные. Половина с клеймами. Честно говорю. Если они уедут, мы будем рады. Честно. Надоело жить с оглядкой.
— А кто их довёл до такого состояния? — Горин вытащил платок и обтёр потное лицо.
— Мы сами и довели, — кивнул Браун. — Не спорю. У меня у самого двое отработочных было. Я, как видите, жив остался. И семья цела. И в доме ничего не тронуто.
— Такой добрый хозяин? — усмехнулся Золотарёв.
— Добрый? Не знаю, — Браун покосился в зеркальце обзора на каменные лица индейцев на заднем сидении. — Я честно им сказал. Мне нужна ваша работа. Работайте без подлости, и я подличать не буду. Честно. Главное, я считаю, честность. Сказал — сделал. Обещал — назад не пяться.
— И что же, честно через три года давали вольную? — улыбался Золотарёв.
— Одному дал. Ещё до этих двух. А эти после побега с клеймами были. Один пять лет у меня прожил. Другой без малого восемь. Освобождение пришло, я офицера из комендатуры не ждал. Сам всё им рассказал. Одежду дал, еды на дорогу… всё как положено. Я закон уважаю.
— И что, они здесь? — спросил, покраснев, Пётр. — Вы можете сейчас встретиться с ними?
— Нет, — замотал головой Браун. — Они издалека были, к себе уехали.
— Отработочных всегда привозили издалека, Петя, — голос Золотарёва по-учительски спокоен и доброжелателен. — Чтобы затруднить побег.
На это замечание Браун промолчал.
— Думаю, он прав, Джонни. Нас дёргают по пустякам, чтобы без помех подёргать стадо.
— Слишком сложный план для индейцев.
— Додумался этот, додумаются и другие.
Джонатан закурил. Они сидели в лагере у костра. Фредди отхлебнул ещё раз и завинтил колпачок.
— Да, Джонни, ты сахар привёз?
— А что?
Фредди усмехнулся.
— Сладкоежки оба.
— Шутишь? — Джонатан казался обескураженным. — Мужики же.
— Мальчишки, Джонни. И не пьют оба. Эндрю только у костра курит, и то одну сигарету три вечера тянул. Но может и в один вечер полпачки просмолить. А вот сахара всегда себе по три ложки закладывает.
— Индеец
— Нет. Он не курит. Так что, — Фредди рассмеялся, — сахару давай побольше.
— Оценят?
— Заметят. А как оценят? А как дашь.
— Ясно. Ну что, поехали к ним?
— Поехали. Только пошумим издали, а то мне как-то неохота получить под рёбра.
— Значит, ножами чисто работают?
— Эндрю мастер. Индеец учится. На деревьях у них лихо получается. Хватило бы духу на человека… Ладно, болтаю много. Поехали.
— Вот и приехали. Здесь охрана жила. Кто успел удрать, не знаю. Остальное сами видите.
Браун остановил машину. Они вышли. Впереди распахнутые, сорванные с петель ворота, неуклюжие конусы шалашей и неясный гул множества голосов.
— Что-то там происходит, — разжал губы Гичи Вапе.
— Как хотите, джентльмены, — Браун решительно обвёл всех взглядом, — но я буду вас здесь ждать. С ними один Бредли да его подручный говорить рискуют.
— Бредли? — небрежно переспросил Золотарёв.
— Да, Джонатан Бредли. Он в заваруху как раз купил себе имение, и здесь его земля вплотную к резервации. Он их даже нанимал, говорят, пару раз. На простые работы.
— А подручный его? — голос Золотарёва по-прежнему спокоен и небрежен. Так, простая вежливость, без особого интереса.
И столь же небрежен ответ Брауна.
— Я не любопытен. Чего мне не говорят, я о том и не спрашиваю.
Золотарёв кивнул. И повернулся к остальным.
— Ну что ж, пошли. Кажется, мы в горячее время попали.
Они пошли к воротам.
— Жду до упора, — крикнул им вслед Браун.
Пять человек уже входили в ворота.
Андрей собрал стадо — здорово шумят: надо быть наготове — и поднялся на холм. Ага! Вон Эркин. Вроде… вроде целый. Кольцо вокруг плотное, но ножей не видно. Жаль, не слышно сюда, о чём говорят. Только шум. Но сразу на нож не взяли, дальше легче.
— Я сказал. Замечу кого у стада, оторву к чёртовой матери всё, что торчит, — Эркин говорил, не оборачиваясь.
Он говорил только с Клеймёным и этим парнем, Девисом. Они вышли к нему, а остальные уже потом подвалили. Окружили. Эркин спиной, затылком, висками чувствовал кольцо. Но не оборачивался.
— За хозяйское добро горишь, — недобро усмехнулся Клеймёный. — Раньше ты не был таким.
— Раньше я рабом был, — ответил такой же усмешкой Эркин. — Я получаю с головы. Это мой заработок. Жрать нечего, идите, работайте. А стада я вам не дам.
— И много он тебе платит? — Девис кривит распухшие разбитые губы в презрительной усмешке.
— Заплатит, посчитаю.
— Ты! — расталкивая остальных, к нему пробился вроде молодой, но с проседью в неровно обрезанных волосах, сгрёб Эркина за рубашку на груди. — Ты, погань рабская, учить нас вздумал! — он захлебнулся руганью.
— Рубашка, — Эркин смотрел ему прямо в глаза.
— Чего? — растерялся на секунду тот.
— Рубашку ты мне стирать будешь? Убери лапы. Ну!
— Ах ты!..