Аналогичный мир

Зубачева Татьяна Николаевна

— Мне терять было нечего, ты знаешь.

— И мне. Нам обратно не нужно. А другим?

— Ну, Фредди, ну, не идиоты же они все?

— Всех не знаю. Но хватает. Идиотов. Русские уйдут, они и устроят… поворот.

— Ни хрена они не устроят, Фредди. Но крови будет много.

— Её всегда много. И когда дают, и когда отбирают.

— Ладно. От кого ты эту хренотень подцепил?

— Есть дураки. Болтливые дураки, Джонни. Они выбалтывают то, о чём молчат другие, самые опасные. Ладно, Джонни. Парней я предупредил, это главное.

— К какому числу они готовятся?

— К

рождеству.

— У нас есть время.

Фредди рассмеялся.

— Дошло, наконец. Теперь продолжим праздник.

— Сволочь ты, — жалобно сказал Джонатан. — Хоть и грамотный.

Фредди смачно заржал:

— А ты это только сейчас заметил? — а отсмеявшись, встал и собрал грязную посуду на край стола. — Вот так. Парни, я думаю, уже легли.

— Загляни.

— И получи нож, так? Не дуйся, Джонни. Здесь есть о чём подумать, и есть время для раздумий. Мы свободны, Джонни, так что обратный поворот будет поворотом и для нас. Понимаешь?

— После полутора бутылок ты рассуждаешь удивительно трезво.

— Для меня это не доза, Джонни. — Фредди прислушался. — Спят. Укормились и дрыхнут.

— К лошадям пойдёшь ты?

— Спорим, — Фредди ухмыльнулся, — спорим, что Эркин не проспит?

— С тобой не спорю, — засмеялся Джонатан. — Накладно.

— То-то. Вот теперь продолжим.

— Уговорил. Как это произошло?

— Просто. Сели у костра. Поужинали. Наступило время трёпа. Меня немного подразнили и достали её.

— Подразнили? Как?

— Ну, есть, дескать, одна вещь, думаем, что твоя, тебе и решать. Я думал, розыгрыш. А оказалось… Я прямо обалдел.

— Ещё бы! — Джонатан медленно, смакуя, пил коньяк. — Но как они это сделали? Я имею в виду, как они её взяли без борьбы?

— Не знаю. Может быть, когда-нибудь мы узнаем. Если они захотят рассказать. Спрашивать я не буду.

— Понятно. Знаешь, Фредди, я, кажется, понял тебя. Ты сказал, что мы свободны. Стали свободными. И именно сейчас. Так?

— Да, Джонни. Я не хочу обратно.

— Кто бы спорил. Будем надеяться, до конца они не пойдут. Ограничатся разговорами.

— Будем надеяться, что Паук, а это он крутит, я уверен, не совсем выжил из ума. За удачу, Джонни!

— За удачу, — кивнул Джонатан. — Большей удачи у нас не было, и не знаю, будет ли.

— И нужна ли большая, — совсем тихо сказал Фредди.

Помедлив, Джонатан кивнул.

— Теперь давай за них. Как ты говоришь, Джонни? Удачу делают?

— Да.

— Вот за мастеров-изготовителей и давай.

— Согласен, — Джонатан залпом допил коньяк. — Возьмём ещё?

— Я же сказал, что собираюсь растянуть процесс, — рассмеялся Фредди. — Заночуешь здесь?

— Нет. Пойду к себе. Ну, и пройдусь заодно. Завтра…

— Завтра как завтра. Как всегда.

Фредди закрыл за Джонатаном дверь, усмехнулся и громко щёлкнул задвижкой. Вот так. Теперь можно и ложиться. Хоть два часа, но взять. Подошёл к двери в спальню, осторожно приоткрыл. Но только сонное дыхание двоих людей. Умотались за день парни, наелись, коньяку выпили… вот и спят крепко. Бесшумно ступая и не зажигая света, чтобы не разбудить

парней, Фредди прошёл через спальню в ванную. Но когда он уже шёл обратно, его окликнули:

— Фредди…

Он застыл на месте. Разбудил?

— Ну, я.

— Подушку возьми.

Что-то мягкое ударило его в лицо, и раздался тихий смех.

— Черти вы, — Фредди зажал подушку подмышкой, нашаривая дверь. — Совсем не спали?

— Спали, — ответил Эркин. — И сейчас спим.

— И тебе снимся, — с трудом выговорил сквозь смех Андрей.

Когда Фредди, наконец, нашёл и открыл дверь, их дыхание опять стало ровным и сонным.

Фредди быстро постелил себе на диване, разделся и лёг. С наслаждением потянулся. После перегона гостиничный диван — верх комфорта, безопасности и уюта. Потянулся ещё раз, сунул руку под подушку на кольт и мгновенно уснул.

Эркин приподнялся, прислушиваясь, и тут же уронил голову. Вздохнул во сне и повернулся на другой бок Андрей.

Чувство времени никогда не подводило Эркина. И проснулся он сразу, толчком. Всё вспомнив и сообразив. Но не вставал, а лежал, закрыв глаза и наслаждаясь ощущениями постели, чистоты и сытости. Совсем есть не хочется. Даже странно. Хорошо вчера было. Так хорошо, что, когда ложился, не вспомнил о Жене. В первый раз за эти месяцы. Что же это получается? Пока спал на земле и лопал рабскую кашу, то помнил, а как накормили, обмылся в душе и лёг на кровать, то и не нужна стала… Спальник ты поганый после этого. И прикормить тебя… одной яичницей можно. На кашу не купился. А тут… Прав, получается, тот чёрный. Кого на что, но покупают всех. Да какого чёрта?! Всё он помнит! И без неё ему не жить. И надо загнать подальше, вглубь, чтобы даже случайно не вырвалось…

Эркин перевёл дыхание и открыл глаза. Темно, как в Паласе. Ну да, они же сами вчера и ставни закрыли, и шторы опустили. А вставать пора. Как раз времени умыться, одеться и вниз, к лошадям. А это… Эркин улыбнулся. Это и так при нём. Как проснулся, так и вспомнил. Ну, вот и всё. Посмотрел и спрячь. Чтоб не подглядели. Он раскинул руки и потянулся, расправляя суставы, напряг и распустил мышцы. Всё, пора. Эркин откинул одеяло и встал. Вчера, ложась, они разделись догола, а мешки со сменкой во вьюках. Хоть Фредди и знает всё, а неохота как-то голым при нём ходить. И грязное опять надевать… Так всё равно сейчас к лошадям. Потом вымоюсь и переоденусь. Он прошлёпал в ванную, умылся и вернулся в спальню. Быстро оделся. Андрей ворочался и вздыхал.

— Андрей, пора.

— Мг.

— Вставай, пока не облил.

— Темно ж ещё, — простонал, наконец, Андрей.

— На тебе, — Эркин нашарил выключатель и включил верхний свет.

Андрей сидел на кровати и тёр кулаками глаза.

— Давай, малолетка, живей.

— Гад ты, — грустно сказал Андрей, идя в ванную. — Я такой сон видел…

— Лошадям на твои сны плевать, — Эркин осторожно приоткрыл и закрыл дверь в гостиную. — Давай живо, пока спит.

Они говорили камерным шёпотом, перемешивая английские и русские слова. Андрей наскоро привёл себя в порядок, и они, погасив свет, вышли в гостиную.