Аналогичный мир
Шрифт:
— Постели под хлеб. А я куртки повешу. Чего им во вьюках.
— Ага. И мясо заодно уж доставай.
— А то! Держи.
— Ага. Слушай, душ душем, а переодеться во что?
— Ни хрена. Хоть обмоюсь.
— Не, я на ночь.
— Ладно, давай так.
Они умылись и сели за стол. Нарезали хлеб и мясо.
— Кружки достань, не из горла же…
— Ага.
Дверь они закрыли плотно, но не запирали: вдруг Фредди всё-таки придёт.
— Ему оставим?
— Не придёт,
Жира оставалось совсем немного, и он ушёл на первые же два ломтя. Хлеб с жиром и копчёным мясом — совсем не плохо. Хорошо бы вместо лимонада горячего, но…
— Сейчас бы чаю, а? Вместо этой шипучки, — вздохнул Андрей.
— Мы же считали, кофе заказать дороже обойдётся, а чаю здесь совсем нет.
Андрей кивнул и улыбнулся:
— Знаешь, я его, ну, лимонад, помню. Ещё по дому. Гулять когда ходили, мать покупала нам. По стаканчику.
— Потому и накинулся сегодня?
— Ну да. Дорогой он, правда.
— Дешевле спиртного.
— Это смотря какого, — хохотнул Андрей. — Только от дешёвого голова болит.
— Проверял? — Эркин встал и пошёл к окну. — Закрою сейчас. Мы-то на свету, а там темно. Видно всё.
— Как на мишени, — кивнул Андрей. — Мясо что, дорезать?
— Там осталось-то… Дорезай, конечно.
Эркин опустил штору, аккуратно расправил её и на мгновение задохнулся, как от боли: так знакомо ему это движение. Сглотнув, справился с собой и уже спокойно сказал:
— Пойду и в спальне опущу сразу.
— Валяй, — очень естественно ничего не заметив, отозвался Андрей.
Когда Эркин вернулся, Андрей безмятежно жевал хлеб с мясом, прихлёбывая из кружки лимонад, и даже не посмотрел на Эркина, когда тот садился к столу.
— На скачки запишемся?
— Если Джонатан коней даст, — Эркин взял себе бутерброд, налил лимонаду. — Не наши кони.
— Тогда ножи?
— И борьба.
Андрей кивнул.
— Здесь возьмём. Я бороться не буду.
— Куда ж тебе. Мы без рубашек будем. А на ножах ты первый.
— Мы всех не знаем, может, и есть ещё кто на ножах сильный.
— Посмотрим, — усмехнулся Эркин. — В борьбе тоже… найдутся.
— Фредди по стрельбе всех обставит.
Эркин молча кивнул: рот у него был занят бутербродом.
Они не спеша ели и разговаривали по-русски, никого не опасаясь. В коридоре из номера спокойного голоса не слышно, только если кричат. И Прыгун говорил, и сами проверяли. И без стука никто не зайдёт. Тоже Прыгун объяснил. Так что можно не дёргаться и говорить, как у костра вечером. Как на выпасе.
— Эркин, а ты заметил, как на тебя та, ну, в красной юбке, глаз положила?
— А пошла она…
— И совсем не хочется?
— Мне и так хорошо. Что вы все из-за этого с ума сходите?
Андрей покраснел:
— Ну… ну, не знаю, но я посмотрел сегодня…
Эркин усмехнулся:
— Тебя тоже… зазывали. Чего не пошёл?
— Ну-у…
— Хочется?
Андрей кивнул.
— Ну, раз хочется, так иди.
— Не знаю… боюсь я…
— Чего? Ты ж умеешь.
Андрей быстро вскинул на него глаза. Нет, Эркин не насмешничает, смотрит спокойно.
— Ты вот рассказывал. Её раздеваешь, сам раздеваешься. Мне ж нельзя. Раздеться.
— Д-да, чёрт, — Эркин всерьёз растерялся. — Я и не подумал. А… а раньше ты как?
— Как есть, — буркнул Андрей. — В… Ну, там, все такие, да и быстро надо, пока не застукали.
— По-рабски, — понимающе кивнул Эркин. — А потом? С Молли?
— С ней я сам не знаю, как получилось. Догнал у барака, поблагодарить хотел, честно, ни о чём не думал, обнялись, зашли к ней, и… и всё. Само собой.
— Раздевался?
Андрей молча помотал головой. Эркин задумчиво свёл брови и улыбнулся:
— Тогда тебе в темноте надо. Понял? Чтоб она тебя не видела, — и тут же поправил себя, — не рассматривала. Свет выключил и разделся. Или в одежде. Неудобно, конечно…
— А… не обидится она… на такое?
— Это ты у Фредди спроси. У него их навалом. Это я, — Эркин невесело улыбнулся, — всегда подстраивался, делал, что они хотели и как хотели. А он, говорят, их под себя гнёт.
Андрей рассмеялся получившейся шутке.
— Да уж. Он, как ты, не выкаблучивается.
— А для чего нас держали? — усмехнулся Эркин. — Ей муж там или хахаль надоел, устала она от них, и в Палас прямым ходом. И здесь это ей не так, и это не по нраву! Стерва — она стерва и есть.
— И ни одной… ну… порядочной, что ли?
— Порядочная — это какая? — уточнил Эркин. — Я не смеюсь, я слова не понял.
— Не знаю, — растерянно признался Андрей. — Ну… ну… Нет, не могу. Ну, есть стервы, шлюхи, а есть порядочные.
— Тогда понимаю, — кивнул Эркин. — Такие в Палас не ходили. Наверное. Мне не попадались. Все они… помешаны на этом.
— Ну, Молли не такая, — запротестовал Андрей. — Это ты зря.
Эркин рассмеялся:
— Нам из-за баб ещё цапаться…
Андрей на секунду задумался и негромко заржал:
— И впрямь… Смехота!
— Но раз хочется, — отсмеялся Эркин, — иди, конечно. Ты на меня не смотри. Мне и раньше это на хрен нужно не было. С мальства наелся. А как перегорел…
— Тебе… не болит сейчас? — осторожно спросил Андрей.
Эркин покачал головой:
— Нет. Тогда отболело. Ну, если стукнуть, — он усмехнулся, — больно, конечно. А само по себе не болит.