Anamnesis vitae. (История жизни).
Шрифт:
Я пожалел, что до сих пор жив… Алька! Как, зачем?!
— Разве ты не слышал меня? Отпусти его! — с ноткой угрозы повторил голос.
Я с изумлением почувствовал, как смертельные объятия разжались. Данила послушался Альку и отпустил меня! Хватая ртом воздух, я очутился на свободе. Живой и почти целый…
Алька стояла в паре шагов от нас, у входа. У ее ног тихо рычал и скалил зубы Найт. Шерсть на загривке пса стояла дыбом.
— Гы… Аля хорошая! — обрадовался дебил. — Девятая!
— Аленька! — Клавдия Петровна тоже была
— В самом деле? — удивилась Аля и сделала шаг вперед, к Даниле. — Видишь, я же говорила, что у тебя ничего не выйдет!
Великан вдруг весь как-то съежился и отступил.
— Кот, иди сюда! — Алька схватила меня за руку и задвинула себе за спину.
Я во все глаза наблюдал за происходящим и ничего не понимал. Почему убийца подчиняется ей?
— Данька, чего ждешь?! — взвизгнула Клавдия Петровна. — Кончай с ней!
Дебил вздрогнул, будто опомнившись, и протянул к Альке руки…
Найт молча взмыл в воздух. С места, будто подброшенный невидимой пружиной. И с налету вцепился зубами в горло убийцы.
Данила захрипел и завертелся волчком, пытаясь оторвать от себя пса. Но тот держался крепко: передними лапами Найт обхватил врага за шею и с ненавистью рвал клыками его горло, разбрасывая далеко по сторонам клочки плоти и кровь.
В немом оцепенении мы все следили за страшной картиной: на наших глазах зверь загрызал человека. Преступника, убийцу, но — человека! Алька сжала мою руку в своей.
— Данька! — отчаянно выкрикнула Клавдия Петровна, пришедшая в себя первой.
Она дрожащей рукой пыталась навести пистолет на пса, терзающего ее сына, но прицелиться не удавалось, пара стремительно кружилась в своем странном и страшном танце, медленно приближаясь к открытой двери кабинета, откуда валили клубы дыма и вырывалось жадное пламя.
Вдруг, в какой-то неуловимый миг, человек, вместе с висящим на нем псом, исчез. Но не так, как бывало прежде, когда убийца пользовался своим удивительным даром, нет. На этот раз все произошло куда проще. И — страшнее.
Оказавшись рядом с дверью кабинета, Данила потерял равновесие. Увлекаемый тяжестью Найта, он рухнул прямо в пламя разгорающегося в кабинете пожара. Человеческий вой невыносимой боли слился с яростным, но сдавленным рычанием собаки… даже в огне Найт не разжал зубы.
Не-е-ет! Данька, сынок! — Клавдия Петровна отшвырнула в сторону пистолет и бросилась в пламя.
Оно расступилось на миг, приняв в свои объятия безумную фельдшерицу, а потом — сомкнулось за ней. Будто занавес задернули.
В коридоре стало пусто. Только бесчувственный лейтенант по-прежнему лежал неподалеку. А из двери моего кабинета, превратившегося в чудовищную топку, повалили густые клубы черного дыма. И больше ни единого звука не доносилось оттуда. Все закончилось очень быстро.
…— Семен! — я пришел в себя и бросился к лейтенанту. Алька — за мной.
Тот был
— Кошка, помоги! — вдвоем мы подхватили Семена и поволокли к выходу. Очень вовремя, коридор уже почти весь заполнился ядовитым дымом.
Вытащив лейтенанта на воздух, мы отнесли его подальше от занимающейся пожаром больницы. Я уселся было на мокрую траву перевести дух, как вдруг вспомнил…
— Алька! — я схватил ее за плечи. — Алька, там же люди внутри! Клавдия Петровна их усыпила!
Она рванулась к крыльцу:
— Так чего ждем?! Бежим скорее!
Я поймал ее за руку:
— Нет, стой! Тебе туда нельзя!
— Почему?! — удивилась она.
— Потому… Ты не одна, забыла? Сиди здесь и береги лейтенанта. И себя. Я пошел! — я наспех поцеловал ее и помчался к больнице.
Коридор приемного отделения уже весь заволокло дымом. Глаза моментально заслезились. Стараясь не дышать, я пробежал к самой дальней двери и распахнул ее.
В палате мирно спали двое: пациент с бронхитом и Мария Глебовна. Недолго думая, я взвалил на себя акушерку. Первыми выходят дамы! Покряхтывая под оказавшейся довольно увесистой сотрудницей, я выбрался в коридор и потащился сквозь дым, не видя ничего. Только бы не вдохнуть здесь, только бы дыхания хватило!
Хватило. Я выбрался на крыльцо и с наслаждением глотнул полной грудью прохладный чистый воздух. Дотащил акушерку к Альке и аккуратно пристроил рядом с лейтенантом.
— Много там еще? — спросила Аля.
— Как минимум двое, — выдохнул я и побежал назад.
Коридор я проскочил быстро, краем сознания успев отметить, что в нем отчего-то стало светлее. Вбежал в палату, взвалил на плечи болезного с бронхитом, побежал… нет, пошел обратно.
В коридоре поднял глаза наверх — и понял, почему посветлело. Деревянный потолок занялся пламенем. Да бодро так занялся, старые бревна уже пылали вовсю! Ладно, некогда любоваться на все это безобразие. Я перехватил поудобнее свою ношу и побрел дальше. Температура здесь стремительно повышалась, еще немного — и загорится одежда… или обуглится кожа.
Невесело усмехнувшись собственным мыслям, я выскочил на крыльцо и побежал к остальным. Уложив очередного спасенного, подставил лицо дождю, и разгоряченная кожа тут же остыла.
— Кот, ты осторожнее там, ладно? — тихо попросила Алька.
Я кивнул и побежал обратно.
Теперь коридор пылал вовсю. Прикрывая лицо рукой, я пробежал фактически сквозь пламя и заскочил в следующую палату. Никого.
Опять вылазка в пылающий коридор, — и еще одна дверь… Ага, вот он! На кровати посапывал гипертоник, принятый мной несколько дней назад с кризом. Ну, поехали, папаша! Я взвалил спящее тело на себя и вышел из палаты. Непереносимый жар тут же вцепился в лицо, стягивая кожу. Я закусил губу и стал пробираться к выходу. Еще немного, еще чуть-чуть. Последний бой, он трудный са…