Анархист
Шрифт:
— Хм-м-м... Видите ли, Лаврентий Павлович, встроенный в меня генератор ПСИ-поля надёжно подавляет волю живых существ, до крупных млекопитающих включительно. Люди тоже подвержены влиянию ПСИ-поля, но их сопротивляемость, за счёт умения мыслить и управлять собственными эмоциями, на два порядка выше, чем у животных... Короче: у вас имеются препараты, подавляющие волю? В сущности, подойдёт и алкоголь, но нежелательно. Нужно что-то действующее не столь прямолинейно, и тому же, не оставляющее следов. Если вы дадите им такой препарат, они в своих реакциях опустятся до уровня животного, и моя работа многократно
— Пяти дней хватит с избытком.
Берия на минутку задумался, потом улыбнулся и быстро вышел из комнаты. Вернулся он спустя несколько минут, довольный, потирая руки.
— Всё складывается очень хорошо. Сейчас объектам подадут второй завтрак, нужно только немного подождать. Да, Антон Петрович, вам обязательно слышать то, что будут говорить эти люди?
— Совсем необязательно. Признаться, мне и неинтересно, не говоря уже об опасности подобных знаний.
— Вот и превосходно. Пойдёмте. И ещё, позвольте уточнить, Антон Петрович: вы можете воздействовать одновременно на двоих, не затрагивая наших сотрудников?
— Да, конечно. Излучение ведётся направленно.
Комната с низким потолком, куда пришли Антон с Берия, была невелика. Из мебели там имелись только маленький письменный стол и деревянное кресло с кожаными сиденьем и спинкой. Столик стоял в углу, а прямо перед ним имелись два полупрозрачных окна, ведущие в две комнаты. В комнатах находились те, на кого сейчас следовало направить ПСИ-излучение: Литвинов и Булганин. В комнаты, почти одновременно вошли красивые женщины со столиками на колёсиках, накрытых белыми салфетками, и что-то сказали. Оба государственных мужа рассеянно им кивнули, продолжая читать: один читал последнюю страницу толстой газеты, а другой какой-то документ из папки, лежащей перед ним. Женщины вышли, а Литвинов и Булганин приступили к еде.
Прошло несколько минут, и Антон, внимательно наблюдающий за самочувствием своих подопечных, зарегистрировал стремительное снижение у них волевых качеств. Генератор ПСИ-поля включен, узкие лучи направлены на головы объектов, воздействие пошло по максимуму. Антон ясно видел, что мужчин просто распирает от желания похвастаться, поразить собеседника, а лучше собеседницу своей информированностью, масштабом своей личности. Видимо то же самое отметили и сотрудники наркома. Не прошло и минуты, как в комнаты вошли давешние красавицы, но уже не в костюмах горничных, а в стильных платьях эдакого милитаризированного покроя. Они вроде бы собрались убрать со столов, но мужчины вальяжно, едва ли не синхронно взмахнули руками, дескать, всё потом, и сделали приглашающий жест: присаживайся, мол.
Дамы тихонько присели и сначала скромненько, а потом всё более и более смело стали о чём-то расспрашивать мужчин. А мужчины просто изливали на дам водопады словес. Дамы то смеялись, то грустили, то делали удивлённые или восхищённые личики. Они, то в ужасе заламывали руки, то, казалось, влюблённо тянулись к мужчинам. Разумеется, никакой эротики: все твёрдо, на уровне подсознания помнили у кого они в гостях и каковы тут правила приличия. Но ведь маленький флирт позволен даже в церкви, не правда
Наконец действие препарата, подавляющего волю, пошло на убыль, Антон почувствовал это по затруднению в воздействии ПСИ-поля.
Дамы, словно получив неслышимый приказ, поднялись, горячо поблагодарили своих собеседников, и ушли, забрав с собой посуду. Литвинов и Булганин, как-то синхронно откликнулись на спинки кресел и задремали.
В комнату к Антону вошел Берия.
— Как ваше самочувствие, Антон Петрович?
— Благодарю вас, превосходно. Удачно ли прошел опрос объектов?
— О, более чем! Они открыли намного больше, чем даже я ожидал. Благодарю вас от всей души, Антон Петрович, считайте меня своим должником.
— Не стоит благодарности, Лаврентий Павлович, я просто помогаю своей стране.
— С Ренге и Вахрушевым, если вам нетрудно, мы поработаем после обеда.
Когда Антон вернулся в свою комнату, Ирина только что встала, и сладко потягиваясь, оглядывалась:
— Ты уже встал, Антоша? А вот я бессовестно дрыхну, как будто нет никаких забот.
— Оставь, Иришка! Ну какие могут быть заботы, во время свадебного путешествия? Отдыхай, наслаждайся, а дела пусть немножко подождут.
— Ох, твои слова да богу в уши. Хотя, я сильно волнуюсь, как там дела в госпитале, а особенно в нашем рассаднике. Там у нас заложены два микрохирурга и мешок, по идее они уже должны дать пасынков, а это очень важный этап, до сих пор с ним справлялись только мы с Ларисой. Очень рискованный этап, Антоша, особенно для мешка.
— Успокойся, родная, нельзя всё взваливать только на себя. Нужно дать возможность и другим проявиться, поднять свою квалификацию. Да, тут не без риска, но ты ведь обучала преемников?
— Конечно же обучала. — Ирина вздохнула и призналась — Знаешь, Антоша, на самом деле я боюсь остаться ненужной. Кто я была до встречи с тобой? Самым обычным врачом, каких двенадцать на дюжину. А теперь моё имя каждый день в сводках Генштаба. Но дело не в этом. Дело в том, что и у меня, и у Ларисы появились кое-какие идеи, способные продвинуть наше направление очень далеко вперёд. Но в наше время наука представляет собой сущий серпентарий[1], расположенный в лепрозории[2]! Кругом идёт невидимая война, все друг друга подсиживают, трудолюбиво копают волчьи ямы, расставляют капканы, ложками сыплют яд, запускают чумных крыс…
Антон обнял расстроенную женушку, зарылся лицом в волосы. Потом немножко отстранится и неожиданно дунул в нос.
— Ты чего? — взвизгнула от неожиданности и рассмеялась Ирина.
— Родная моя, если ты думаешь, что научное сообщество тысячу лет назад состояло из ангелов, а спустя тысячу лет превратилось в травоядных, то отбрось свои заблуждения! Львов среди научной братии практически не водится, а вот опоссумов и каракуртов — сколько угодно. Не волнуйся! Да, тебя будут пытаться подсидеть, сместить, а то и опорочить — это обычное дело, особенно в перспективном направлении. Создавай свой кружок, чтобы у вас была взаимная поддержка на уровне инстинктов. Чтобы бросались на защиту просто потому, что вы свои.