Анархия разума
Шрифт:
— Нет, так не должно быть! — Пальмос окончательно потерял самообладание, почуяв запах скорой смерти.
— Именно так и должно быть. — Гарри внезапно ощутил внутреннюю силу и уверенность в себе, которой никогда прежде не испытывал и частично. — Потому что на самом деле это я — крутой парень, а ты — чёртов неудачник.
Пальмос попытался наброситься на Гарри, но тот успел выстрелить. Мощный заряд лазера рассёк надвое то, что ещё совсем недавно ассоциировалось исключительно с Гарри Пиквиком. И с чем он ассоциировал своё «я». Нынче другие времена. Разум освободился из темницы. Палец даже не дрогнул, нажимая на спусковой крючок.
План созрел, как и подобает всему лучшему — в импровизации. Оставалось лишь исполнить его. Гарри вернулся в салон и проверил бардачок. Действительно, там лежали два билета на Лост Парадиз и документы. Одни — для голубоглазого блондина Мика Гэтлина, другие — для тела Скарлетт с новым
На минуту Гарри посетили мысли о высоком. Что есть человек? Мешок костей, мяса и сухожилий? Но их так же легко поменять, как и одежду. Тогда, может, последовательный набор воспоминаний? Но они стираются так же просто, как написанный карандашом текст на бумаге. Тогда в чём же заключается наше «я»? Одно Гарри уразумел совершенно точно — любое тело, будь оно неказистым или божественным — не более, чем вторсырьё. Материал. Оболочка. Контейнер. Разница лишь в том, что для кого-то оно становится храмом души, а для кого-то — темницей.
О чём ты думаешь, идиот, осёк себя Пиквик. Займёшься этим на пляжах Лост Парадиза, а сейчас думай лучше о спасении. Всё выглядело на первый взгляд гладко, только вот подружки у Гарри действительно не было. А для осуществления плана она необходима. Гарри в задумчивости почесал подборок. Почему это не было? Была. По крайней мере — будет. Он отыскал в бардачке телефон и по памяти набрал один знакомый номер. Он был уверен, что ему никогда не понадобятся эти бесполезные цифры, тем не менее, продолжал их помнить. Значит, всё неспроста. Пошли длинные и долгие гудки.
— Алло, кто это? — наконец, проговорил женский голос с примесью сонливости и раздражения.
— Надя, это Гарри. Сегодня ночь больших перемен, и для них тебе не придётся выбрасываться из окна офиса. Я буду у тебя через полчаса.
Пиквик сбросил прежде, чем Надя успела что-либо ответить. Ей стоит дать время собраться с мыслями. Гарри взглянул на часы. Лишние десять минут у него всяко имелись в запасе, поэтому он завёл двигатель и поехал в сторону дома.
Зашёл в здание, взбежал по лестнице и постучал в соседнюю дверь.
— Арнольд? — удивлённо спросил Ван Рейн, прикрываясь махровым халатом.
— Арнольд спёкся, — ответил Гарри и направил на бывшего соседа пистолет. — А теперь беги.
2013 г.
Санаторий «Стереосон»
Запись 6-А.
Ранним июльским утром я выехал из тумана, окутавшего трассу и всю центральную площадь моего ясного сознания. По-моему, это был 2011 год, но я не уверен. Следует проверить. Хорошо, что в тот момент я взглянул на дисплей мобильника — да, так и есть, уже шесть часов, как наступило восемнадцатое июля 2011 года. Из салона автомобиля неизвестной марки, в котором я ехал, вырывалась агрессивная альтернатива начала двухтысячных. Признаться, не самая благородная музыка, чтобы наслаждаться загородной поездкой. Но ничего не поделаешь, в этот раз я был пассажиром, хоть и находился за рулем, поэтому не приходилось выбирать песни.
Еще полчаса и я лихо, с блокировкой передних колес припарковался возле пятиэтажного дома. Заглушил двигатель, выключил магнитолу и вылез из салона. Ага, это был темно-синий «фольксваген Пассат В5». Мне пришлось изучить многие марки того времени, чтобы получаемая мной информация имела хоть какую-то значимость для дальнейшей работы.
Я зашел в подъезд, взбежал на четвертый этаж и открыл дверь квартиры номер 113. В темном коридоре я разулся, снял ветровку и прошмыгнул в ванную комнату. Наконец-то у меня появилась возможность разглядеть свое лицо во всех подробностях. Что тут сказать…Ума не приложу, сколько яблок мне свалилось на голову, что я вдруг решил выбрать для себя такой имидж. Длинные черные волосы, спадающие на лицо подобно упитанным змеям, серьги в обоих ушах, бакенбарды, плавно перетекающие в бородку (ну, это хотя бы имело благородный подстриженный вид) и несчетное количество аксессуаров — от ошейника и браслетов до череповидных колец на пальцах. Черная футболка с надписями. Но тут я вспомнил про музыку, и все встало на свои места. Я — любитель рока, надо понимать. В лучшем случае, а в худшем — какой-нибудь гот или сатанист. Забавное открытие, однако не идущее ни в какое сравнение с моими предыдущими открытиями: с тем, что я опять писатель с псевдонимом Глен Леонард (вряд ли то было моим настоящим именем) и что жить мне оставалось не так много дней. Теперь я задумался о том, чаще ли смерть приходит к тем, кто пытается изображать ее перед зеркалом?
Я зашел в комнату, заваленную одеждой, книгами и кипами бумаг. Творческая мастерская, не иначе. Видать, я плодовитый автор, раз у меня нет времени даже убрать позавчерашний завтрак со стола и почистить клавиатуру. Я
Жидкокристаллический экран явил моему взору нисколько не удивившую меня заставку — какая-то рок-группа зажигала во время концерта. Внизу я прочитал ее название — Trust Company. По-моему, то же самое было написано и на моей футболке.
Я вошел в электронную почту, там висело одно новое письмо. Не успел прочитать от кого. Текст письма следующий: «Мы рады подтвердить, что ваш рассказ „Санаторий“ победил на конкурсе. Позвоните Ивану Богдановичу, он проинформирует вас о дальнейших действиях и планах».
— Мы едем в «Творческий круиз»! — воскликнул я и отправился на кухню. Там я заварил себе чай и вытащил из холодильника кусок яблочного пирога. Но насладиться трапезой я не успел, так как услышал в мозгу пронзительный писк — пора возвращаться. Меня вновь окутал туман.
— Как прошло погружение? — спросил доктор Орехов, когда я выбрался из сплит-капсулы.
— Где я? Кто вы? — я решил позабавиться, но увидев его округлившиеся глаза (что не предвещало ничего хорошего), тут же сдался. — Ладно, успокойтесь, со мной все в порядке.
— Фух, я бы попросил вас не шутить так, Георгий Аркадьевич.
— Хорошо. Но погружения стали слишком короткими, мне скоро наскучат такие робкие набеги на прошлое.
— Вы же не хотите повторного приступа деперсонализации? — как можно более пугающе спросил Орехов. Зря старался, я вовсе не испугался. — Мы будем увеличивать продолжительность погружений с каждым новым разом. Узнали что-нибудь полезное?
Я поправил сбившуюся пижаму и вкратце рассказал ему обо всем, что увидел.
— Значит, Глен получил приглашение в некий круиз, — доктор Орехов задумчиво заходил по процедурной. — Это объясняет наличие воды в вашем последнем стереосне. Нам стоит действовать аккуратно.
— Что вы думаете по поводу рассказа «Санаторий»? — спросил я. — По-вашему, о чем он?
Орехов пожал плечами. Очевидно, этот вопрос интересовал его куда меньше прочих.
— Бог его знает.
— А мог ли Глен…ну, как-нибудь заглянуть в мое сознание?
Доктор усмехнулся и покачал головой:
— Такое невозможно в принципе. Сплит-погружения имеют исключительно одностороннюю связь.
— Понятно.
И все же, мне было любопытно. Жаль, не получилось наткнуться на распечатки этого рассказа или на его аннотацию. Возможно, во время круиза мне удастся поймать нужный момент.
— Возвращайтесь в палату, Георгий Аркадьевич, — посоветовал доктор. — Я пришлю к вам Аллу, она запишет всю собранную вами информацию.
После обеда меня приехала навестить внучка Даша. В этот раз одна, без своего дубоголового ухажера-боксера, чему я несказанно обрадовался. Я старался никогда не вмешиваться в личные дела своих детей и внуков, но порой не мог усидеть на месте, не дав пару ценных советов с высоты прожитых восьми десятков лет, вместивших в себя шесть браков и еще порядка дюжины интрижек разной степени. Будь их меньше, думаю, мои потомки прислушивались бы ко мне куда чаще. Но тут уж ничего не поделаешь. Далеко не всем женщинам, на которых я женился или с которыми заводил романы, приходился по вкусу мой писательский образ жизни. Хотя до росписи им казалось, что с этим проблем не будет. Даю пари, все они втайне мечтали переделать меня, перекроить как плюшевого Кена на свой лад. Но к их несчастью, я был сшит не из того материала.
— Привет, дед, — Даша поцеловала меня в щеку по-деловому сухо, что было на нее похоже. Наверное, только боксеров она умела целовать со всей скрытой страстью.
— Привет, мелкая, — я не церемонился ни с ней, ни с ее полутора метрами на подошве высоких кроссовок. — Последнее время лишь ты меня и навещаешь. Твой отец там хоть живой?
— Да. Как обычно пропадает все выходные на стадионах. У тебя что нового?
— Скоро узнаю, как именно я умер в прошлой жизни.
Даша скривила свое симпатичное лицо:
— Вы все тут извращенцы и мазохисты.
— Не все. Я по делу здесь, если помнишь.
— Ах да, твоя очередная наркоманская книга. Ради этого стоит умереть дважды, — она нарочно пыталась меня разозлить. Я это знал, поэтому не поддался на провокацию, а вместо этого включил философа, читающего нотации:
— Вы, молодежь, живете лишь настоящим, а еще чаще — будущим. Забывая, что когда-то было и прошлое. Причем, не чье-то, а ваше собственное.
— Ой, дед, только не начинай.
Уже начал. Но продолжать не стал. В конце концов, испокон веков разные поколения смотрели на мир разными глазами. И превращаться в брюзжащего старикашку я не имел желания.