Анархия. Начало

Хасс Дж. Э.

— Я не понимаю, — говорит она, глядя вверх из-под волос. — Что это значит?

— Что это значит? — смеюсь я. — Я уже забивал свое имя в поиске, и я прекрасно знаю, что он выдает в первую очередь. Так что просто открой страницу, девчонка с пушкой. И прочитай эту гребаную статью, написанную доктором. Там все написано черным по белому для того, кто знает, что ищет.

Она слегка качает головой и начинает читать вслух.

— Линкольн Уэйд, единственный оставшийся в живых член семьи Уэйд, был похищен в возрасте десяти лет вместе с несколькими дюжинами детей в районе Кафедрал

Сити. Семья Уэйд много лет пыталась найти его за вознаграждение, пока не погибла в огне, который полностью уничтожил весь дом Уэйдов. Линкольн Уэйд и Кейс Райдер были обнаружены блуждающими по дороге в Волчьем Ущелье в конце зимы, когда им было по пятнадцать лет. Долгие месяцы допросов и реабилитации в Детском Психиатрическом Госпитале Кафедрал Сити так и не дали результатов. Семья Райдер усыновила Уэйда, и мальчики отправились домой.

Она останавливается, но я продолжаю вместо нее. Я знаю этот отрывок наизусть.

— Райдер и Уэйд демонстрировали странное поведение и были под наблюдением местных органов, занимающихся психическим здоровьем, до тех пор, пока им не исполнилось по восемнадцать лет. Но никакой похититель так и не был найден, и никакого логического объяснения их длительного отсутствия не удалось получить ни от мальчиков, ни от семьи Райдер. Райдер поступил в местный университет и окончил его с дипломом по специальности компьютерная инженерия, в то время как Уэйд пропал из публичных записей.

— Но… — заикается она. — Ты здесь. Ты вернулся?

— Я никогда никуда не уходил. Просто они решили, что будет лучше оставить меня здесь одного в темноте, чем смотреть мне в лицо после того, как я поставил им условие.

Она с трудом сглатывает, желая спросить, но заставляя себя не делать этого.

— Я вломился в дом психиатра в ночь накануне моего восемнадцатилетия и сказал ей, что если она не закроет наше дело, то я вернусь за ней.

— Вернешься… и что сделаешь?

— Используй свое воображение, Молли.

Она молчит какое-то время, и затем выражение ее лица вместо смущения начинает выражать гнев.

— Тогда какого черта происходит? Зачем ты пришел и нашел меня вчера вечером? Зачем велел мне разыскать тебя?

Я пожимаю плечами.

— Мгновение слабости. Теперь, если ты получила все, за чем пришла, то…

— Нет. Ты не отделаешься от меня так легко. Ты всего лишь рассказал мне слезливую историю о своем детстве…

Я тянусь через решетку и хватаю ее за куртку, пугая девчонку до ужаса, и затем прижимаю ее к холодным металлическим воротам.

— Следи. За своим. Языком. Детектив. И не думай, что знаешь хоть что-то о моей слезливой истории. Потому что все, что сказано в этой статье — лишь приукрашенная версия событий. Суд подписал соглашение о неразглашении всего того дерьма, которое происходило на самом деле.

Глава 21

Молли

(Девчонка с пушкой)

— Постой, — говорю я, когда он отпускает мою куртку и уходит, — просто подожди минутку, ладно?

— Зачем? —

спрашивает он, искоса глядя на меня. — Ты не поняла сути? Я опасен для общества, Мастерс. А твоя работа заключается в том, чтобы защищать его. Мы не можем быть друзьями. Мы — враги. Были, есть и будем всегда.

Да что это вообще значит? Тогда? Сейчас? Всегда? Но я не зацикливаюсь на этом, изо всех сил стараясь сосредоточиться, несмотря на то, что, когда этот мужчина находится рядом, я абсолютно теряю голову.

— Это ты убиваешь этих ученых, верно? Ты обставляешь все так, чтобы это выглядело как самоубийство и затем убиваешь их.

Как только произношу эти слова, я понимаю, что совершаю огромную ошибку, потому что остатки мягкости в выражении его лица исчезают в одно мгновение.

— Я их и пальцем не тронул, детектив, — смеется он. Но этот смех, черт возьми, вызывает у меня мурашки по коже. — И неважно, где ты ищешь или насколько много информации, по твоему мнению, ты узнала, ты по-прежнему в темноте.

— Откуда тебе знать? Ты же сказал, что не делал этого.

— Дело не в том, кто это сделал, Мастерс. Дело в том, зачем они это сделали.

Он играет со мной.

Какое-то время мы смотрим друг на друга. Слышно лишь, как ветер качает сосны и щебет птиц. Сегодня замечательный день. Солнце светит, небо голубое, воздух теплый.

Но этот мужчина стоит рядом с тоннелем и очень сильно хочет отступить в его темноту. Это его мир, говорю я себе. Он и есть темнота, и он дает мне шанс сбежать. Я должна воспользоваться им.

Поэтому я разворачиваюсь и собираюсь уходить.

— Я знаю, кто ты, — выкрикивает он мне. В его голосе слышно отчаяние. Как будто он не может позволить мне уйти. Уловка для того, чтобы продолжить общение. — Я почувствовал это тогда, там, на дороге. Я знаю о тебе больше, чем ты сама о себе.

Мое сердце замирает, когда я проигрываю все возможные варианты того, как он мог следить за мной. Камеры у меня в доме? Отслеживал мой телефон? Я снова поворачиваюсь к нему лицом.

— Не надо ненавидеть меня, Молли, — говорит он, доставая свой телефон и нажимая на экран, заставляя ржавые ворота подниматься. — Я хочу, чтобы ты ушла, правда, но только после того, как я выскажусь. Потому что я никогда об этом не просил. Я никогда не просил, чтобы ты нашла меня. Это была ты. Это всегда были твои слова.

— Нет, — возражаю я, отходя назад, но не отводя от него взгляда. — Ты велел мне найти тебя, Линкольн.

— Ты ошибаешься. Я велел тебе бежать. Я сказал тебе никогда не оглядываться. Я спас тебя, а ты этого даже не знаешь. А затем это оказалась ты, там, на дороге. На этот раз, спасая меня. И когда я принял то, что ты действительно здесь, я сделал все, что мог, Молли. Я сделал все, что от меня зависело.

Он делает шаг и выходит из тоннеля, а я достаю свою пушку и в одно мгновение направляю на его грудь. Но волна отвращения разрастается внутри меня настолько сильная, что я сгибаюсь пополам, и меня начинает тошнить.