Анастасия или Анна? Величайшая загадка дома Романовых
Шрифт:
Одновременно с испытаниями, которые проводились в Научно-исследовательской лаборатории судебной медико-биологической экспертизы в Великобритании, Сид Мандельбаум позаботился о том, чтобы доктор Марк Стоункинг из Университета штата Пенсильвания получил вместе со своим помощником доктором Терри Мелтоном возможность подвергнуть генетическому исследованию шесть прядей волос, найденных Сюзанной Гринд-стаф-Буркхарт {16}. На этих образцах проводились только исследования профиля митохондриальной ДНК (мтДНК), полученный генетический профиль точно соответствовал тому, что был построен доктором Джиллом вплоть до тех же шести несовпадений. Эти испытания еще раз опровергли, что Андерсон на самом деле была великой княжной Анастасией {17}.
Расположенный в Мериленде Патолого-анатомичес-кий институт армии США, которым руководит доктор Виктор Уидн, провел третий цикл исследований, который, так же как и исследование, проведенное Джиллом, было поручено этому институту
После полувека споров, взаимоисключающих признаний и разоблачений, противоречащих друг другу результатов фотографических сопоставлений и графологических экспертиз, проведенные анализы ДНК однозначно и убийственно достоверно опровергли убеждение, что Неизвестная, она же Анастасия Чайковская, Анна Андерсон, Анастасия Мэнехен, является русской великой княжной Анастасией Николаевной. Какое бы имя ни избрала себе самая знаменитая в мире претендентка на великокняжеский титул, она не имела на него никаких прав. Ткани кишечника, исследование которых проводил доктор Джилл и его коллеги, генетически соответствовали другим образцам тех же тканей, изучением которых занимался Уидн; волосы, лежавшие в книге, оказались идентичными волосам, найденным в коробке из-под вина, и профили, полученные при исследовании двух отдельно взятых образцов волос, соответствовали тем, что были получены при исследовании тканей кишечника. Все три лаборатории, работая независимо друг от друга и исследуя каждая свои образцы, получили одинаковые профили генетической кривой Андерсон, и она исключала всякую возможность того, что Андерсон являлась дочерью Николая II и Александры.
Но тогда кем же она была на самом деле? Начиная с конца двадцатых годов в обществе ходили слухи, обвинения и заявления, что на самом деле эту женщину звали Франциска Шанцковска, она была полькой по национальности, фабричной рабочей и пропала без вести в Берлине в начале двадцатых годов. Правда, нужно отметить, что каждое такое утверждение сторонники Андерсон отрицали, высмеивали, отвергали или отметали как ложное. Некоторые из ее противников очень серьезно отнеслись к этой идее, в частности, Жильяр в своей книге «Фальшивая Анастасия» просто подает данную версию как доказанную. Однако те сведения, что просачивались к публике были малоубедительны и выглядели настолько противоречиво, что даже многие из тех, кто полностью отрицал саму мысль о том, что на самом деле Андерсон является великой княжной Анастасией, отказывались считать вероятной возможность такого варианта развития событий. «Кем бы она ни была, – так сказала по этому поводу княгиня Нина Георгиевна, – польской крестьянкой она не является» {19}.
Однако каким бы маловероятным это ни было, если не считать имени великой княжны Анастасии, Франциска Шанцковска – это единственное имя реально существовавшего человека, которое когда-либо приписывалось Андерсон. Зная об этом, режиссер Джулиэн Нотт установил место жительства членов семьи пропавшей девушки и получил образец крови, взятый у ее внучатого племянника Карла Маухера. Этот образец был отправлен доктору Джиллу и его сотрудникам. Коль скоро Андерсон по своим генетическим параметрам не соответствовала великой княжне Анастасии, сопоставление ее характеристик с характеристиками образца, взятого у Маухера, сможет ответить на вопрос, являлась ли она Франциской Шанцковской. В Научно-исследовательс-кой лаборатории судебной медико-биологической экспертизы провели анализ образца крови Карла Маухера и сравнили его с данными, полученными при анализе тканей и волос Андерсон. Маухер был сыном Маргареты Эллерик, которая являлась дочерью Гертруды, сестры Франциски, и следовательно, он должен был иметь одинаковый генетический профиль митохондриальной ДНК (мтДНК) с пропавшей Франциской. Это и установили доктор Джилл и его коллеги – пять идентичных совпадений между генетическими профилями, полученным по тканям и образцам волос Андерсон и по крови, данной Маухером. Данные анализа митохондриальной ДНК (мтДНК) позволяют сказать, являются ли люди родственниками, но не позволяют установить степень их родства: самое большое, что мог сказать Джилл, сводилось к тому, что «Карл Маухер может являться родственником Андерсон
Доктору Чарлзу Джинтеру из Калифорнийского университета в Беркли, который работал независимо от названных выше ученых по заказу немецкого режиссера Мориса Филипа Реми, удалось получить и провести серию исследований образцов крови, которые согласилась дать Маргарета Эллерик, сестра Франциски и мать Карла Маухера. Полученный генетический профиль митохондриальной ДНК (мтДНК) оказался идентичным профилю ее сына и профилю, полученному в результате исследования тканей и волос Андерсон {21}. Однако при установленной генетической связи вопрос о том, насколько вероятно то, что Андерсон действительно принадлежала к семье Шанцковских, сводится к статистическому анализу, в котором полученные генетические профили сопоставлялись с результатами исследований, собранных в генетических базах данных. Как установил доктор Джилл, профили, общие для Андерсон и Карла Маухера, оказались в высшей степени редкими, настолько редкими, что их не удалось встретить ни в одной из баз данных. Подобная уникальность подтверждала гипотезу о том, что между этими двумя людьми действительно существовала родственная связь. Результаты исследований Стоункинга и Мелтона из Университета штата Пенсильвания показали совпадение с результатами исследований образцов волос и тканей Андерсон, проведенных в Великобритании; генетические профили этих материалов также находились в соответствии с генетическими профилями образов крови, данных Маухером и Эллерик, равно как и с результатами исследования тканей кишечника Андерсон, которые провел Уидн из Патологоанатомического института армии США. Доктор Джилл оценил вероятность случайного совпадения генетических профилей Андерсон и Маухера «меньше чем один на три сотни случаев» и признал вероятность того, что женщина, известная как Анна Андерсон, была Франциской Шанцковской, равной 98,5 % {22}.
В этом деле, полном потрясающих поворотов судьбы, такое использование достижений генетики и вмешательство ультрасовременной науки в историю в духе эпохи короля Эдуарда VIII оказалось самым необычайным событием. У исследователей были ткани кишечника Андерсон, но результаты их, взятые сами по себе, наносили хоть и впечатляющий, но единичный удар по претензиям Андерсон. «Когда были получены результаты анализа, я испытала страшное разочарование, – вспоминает Сюзанна Гриндстаф-Буркхарт. – Это не тот конец, который должна была иметь такая сказка» {23}. Те, кто был знаком с семьей Мэнехен в Шарлотсвилле, не стеснялись слез, глядя, как приходит в упадок их дом, зарастает горами мусора, чему способствовало ставшее притчей во языцех стремление Джека сохранить в качестве памятника истории все, что было связано с его женой. Тем не менее именно это невольно помогло найти разгадку одной из величайших тайн XX века.
Так мир узнал, что несколько миллиметров сохраненного биоматериала и несколько срезанных прядей волос положили конец самой долго существующей истории о семье монархов. Но вслед за этим у публики возник закономерный вопрос: а кто это такая Франциска Шанцковска? Как ей удалось быть настолько убедительной? Как она с легкостью дурачила такое множество людей, которые лично знали великую княжну Анастасию? Как она получила доступ к такому впечатляющему массиву подтвержденных третьими лицами воспоминаний, откуда у нее познания в области иностранных языков, откуда у нее шрамы? Приговор, вынесенный при помощи генетических исследований, не проливал свет на эти вопросы. И они долгое время оставались без ответа.
Вплоть до последнего времени.
19 Девушка из провинции
Везде, насколько хватало глаз, простиралась холодная равнина. Луга, которые шесть месяцев назад были ярко-зелеными с яблоневыми и вишневыми деревьями, теперь были укрыты снегом; поросшие лесом холмы поднимались к свинцово-темному небу, а берега одиноких, поросших тростником озерец окаймляли выбеленные морозом шпили елей и сосен. В тот декабрьский вечер северная часть Липпушского леса, раскинувшегося по обе стороны границы между Померанией и Западной Пруссией, была суровой и неприветливой. Ничто не нарушало тишину леса, если не считать диких кабанов и оленей, которые осторожно прокладывали себе дорогу среди сугробов, чтобы напиться ледяной воды из рек {1}.
Тонкие струйки дыма поднимались из труб над очагами, в которых горел торф, и вились над небольшими домами – всего шестандцать строений, образующих «замечательное селение Боровилхас», крохотную деревушку с населением в 117 человек. Она размещалась вдоль дороги, утопающей в грязи весной и осенью, покрытой пылью летом, а зимой заваленной снегом {2}. Тем не менее в деревне чувствовалось оживление, несмотря на сильный холод, крестьяне запрягали лошадей и волов, поскольку это был четверг, 24 декабря 1896 года, канун Рождества. Люди, которые жили в Боровилхасе, все как один убежденные католики, намеревались отпраздновать это событие, поэтому собирались в путь. В Боровилхасе не было костела, и, чтобы послушать мессу, жителям деревни приходилось добираться до города Борек, расположенного примерно в пяти километрах к северу.