Анатомия измены
Шрифт:
— Знаешь, если любишь, то готов идти на уступки. Я понимаю, Симметрия, о чем ты говоришь. Ты — крепкий орешек для любого мужика. Но я вставлю, если понадобится алмазные зубы, — щелкнул челюстью рядом с ухом и прикусил мочку уха. — Соглашайся, моя
— Надеюсь, жизнь у тебя одна. Если обманешь, рука у меня не дрогнет, ты знаешь.
— Знаю, — разворачивает меня к себе. — От тебя приму даже яду, если ненароком обижу.
— Хорошо, — отвечаю просто. — Давай попробуем, — только успеваю сказать, как меня пришибает к холодильнику передом, к себе задом.
— М-м-м! Для меня тут все готово, — мурлычет «смертник», распределяя влагу по «губам».
***
— Даш, ну ты скоро? Мы опаздываем, — муж очередной раз поднес к глазам экран мобильника, чтобы посмотреть время.
— Скоро, — делаю последние штрихи в макияже и спокойно бросаю помаду к остальным, в вазочку.
Каждый раз испытываю его терпение на прочность. Стервоза во мне никуда не делась. Мы серьезно опаздываем на какую-то важную, по словам Лютого, встречу с партнерами. Это не первый мой выход в «свет» в качестве его жены. Мы прожили год и не прибили друг друга, что интересно. Два лидера, два взрывоопасных объекта рядом: как огонь и порох…
— Да и хрен с ними! Давай лучше поедем в одно место? — вдруг предлагает, когда мы уже
— Какое другое? — облизываю губы, чувствуя, что мой мужчина затеял провокацию.
— Грабанем банк. Ты постоишь на стреме… А, Симметрия? — загавкал смеясь, будто это смешно.
— Дурак! — фыркнула и положила руку ему на пах, не сильно сжав.
— Понял! Отпусти, родная, я больше не буду, — прошипел, когда давление усилилось.
— Подумай о нашем ребенке. Чтобы я таких шуточек больше не слышала!
— Каком ребенке? — у него челюсть отвисла и все внимание сосредоточилось на мне.
— Таком! За дорогой следи, папаша… — поворачиваю его лицо пальчиком обратно, на прямую дорогу смотреть.
— Офигеть, новость! Ты мне такое больше не говори, когда я за рулем. Мы так все столбы соберем… — заруливает на обочину, включая аварийку. Припарковавшись, заглушает двигатель. Его движения медленные, будто заторможенные.
— Дашка, так ты беременна? — бледное лицо иногда освещается огнями фар встречных автомобилей.
— Да, у нас будет второй ребенок, — кутаюсь в искусственную шубку. Лютый как не ругался, а шкуру убитых животных так и не смог на меня надеть.
— Спасибо, любимая, — схватив мою руку, прижимает к груди, где колошматит лютовское сердце. Потом подносит к губам и целует середину ладони, прикрыв глаза.
Конец