Анатомия измены
Шрифт:
— Лютый? — дергаюсь, прижимая к себе злосчастную бутылку. — Отпусти меня, пожалуйста. Я отцу лекарство несу. Отпусти! — пытаюсь договориться по-человечески. Колотит то ли от холода, то ли от ужаса, что забежала прямо в руки отморозка.
— Что мне за это будет? — вспыхивает фильтр от сигареты, освещая мужские губы. Мне жутко страшно. Парень выше на две головы. Его кожанка скрипит при каждом движении. В темноте не видно выражения лица.
— Денег нет, — выдыхаю. Потом закашливаюсь, втянув в себя сигаретный дым. Курить я так и не научилась, как некоторые
— Тогда, пошли, — толкает впереди себя. Я едва не рухнула. Ботинок поехал по скользкой жиже. Свободной рукой инстинктивно хватаюсь за него, вцепившись в сгиб у локтя. Лютый под моим весом сам чуть не свалился от неожиданной нагрузки, но смог удержаться и подхватить мои кости.
— Бл@дь, я еще тебя не трогал, а ты уже падаешь! — цедит. — Шевели копытами!
— Куда? Я не пойду с тобой! — начинаю паниковать, что ничем хорошим для меня это не закончится. — Здесь убивай! Не пойду никуда! — начинаю истерично орать прямо ему в лицо. Слез нет, только звенящая в душе обреченность… Глупо вот так закончить, неправильно.
— Никто тебя убивать не собирается, дура! Провожу, чтобы никто не тронул…
А-э-а?! Даже рот открыла. Чего угодно ожидала. Но расслабляться рано. Пообещать он может что угодно.
Хлюпаю ботинками рядом. Ноги промочила насквозь. Между пальцев ног гейзеры бурлят при каждом шаге. Если заболею, есть лекарство… Если Лютый не закопает меня на пустыре.
— Ой, грязи натащила! Не пущу в дом! За дверью снимай свои ботинки… — звучит от матери вместо «Спасибо». Бутылку она вырывает из рук, которые даже разжать не могу. Я прислонилась спиной к стене и сползла вниз. Все! Силы закончились… Но я дошла. Самый ужасный человек, которого я знала, проводил прямо до подъезда, пообещав:
— Еще увидимся, Симметрия…
Исчез Лютый на много лет. Говорят, его через несколько дней посадили за драку с отягощающими. И вот мы встретились. Невероятно богатый мужик, в стильном костюме, гладко выбритый… только взгляд все тот же до нутра прожигает.
6
— Так ты замужем за Рохлей? — мое прошлое сидит напротив и спокойно цедит виски.
— Не называй его так!
— Мы все Олежку величали Рохлей, и ты это помнишь, — тычет в меня пальцем. — Включи воспоминания, Симметрия.
— Зови меня, Даша… С-Стас, — все еще не понимаю, как могла спокойно сесть в его машину и позволить себя увезти на ужин. Был ли у меня выбор? «Дай ему, что он хочет и вскоре Лютый потеряет интерес»… Поэтому, вместо того, чтобы ехать к семье, сижу, наблюдая за пьянством так называемого инвестора.
Заматерел. Широкие плечи, накаченные бицепсы… значит, не только стакан поднимает. На руках нет наколок. В глазах нет ни тени сомнения в своем превосходстве. Говорит он медленно, словно никуда не торопится. Смакует пойло, в котором я ничего не смыслю… Виски пахнет проспиртованной мочой, и выглядит так же. Опускаю глаза в чашку зеленого чая, пытаюсь уловить настроение Лютого.
— Твой муженек — каблук? О, да-а-а! Могу поспорить,
— Твоя правда мне безразлична. Я не должна ничего доказывать тебе или еще кому-то, — чего он добивается? Вывести из себя?
— А заместитель? Твой любовник? Он чуть дыру во мне взглядом не прожег, — начинает смеяться. — Не осуждаю! — вскидывает руки ладонями ко мне. — У Белова хоть есть яйца. Ты знаешь, что твой Рох… Олег видел, как я провожал тебя? Стоял за углом и смотрел. Я мог сделать с тобой все, что захотел, прямо там, и он бы просто смотрел… Подумай об этом.
— Ты врешь! — я пропустила удар. Этого не может быть — мотаю головой. Мой Олег не трус, он бы не бросил меня… Червь сомнения запущен. Подлая тварь теперь грызет где-то в области солнечного сплетения и давит на грудь, отравляя своим ядом. Дышать становится труднее… Олег просто мягкий человек, добрый, не конфликтный…
— Зачем мне врать, моя девочка? — поднимает бровь. — Знаешь, я какое-то время провел в местах не столь отдаленных. — Откидывается на спинку винтажного кресла и закрывает глаза, уходя в воспоминания.
— Там бы его сломали в первый же день за пару часов. Мы, отмеченные пороком, чутко чувствуем слабые и подлые душонки. Их страх, их неуверенность. Я покажу тебе. Хочешь?
— Зачем тебе это? Просто иди мимо! Я не хочу ничего проверять, — мой голос дрожит. Я полностью дезориентирована. Лютый долбился, чего хотел — перевернул мой мир с ног на голову.
— Два года я думал о тебе, Симметрия. Верил, что тебе хватит ума не связаться со слабаком и не угробить свою жизнь…
— У меня все хорошо. Понятно?! Оставь нас в покое! — выдаю по слогам.
— Возьми это, — достав из нагрудного кармана пиджака, протягивает визитку. — Возьми, и используй. У тебя только один звонок, Симметрия.
— Твоя какая выгода? — кусок картона прожигает мне пальцы.
— Скажем так: я выжил, цепляясь за память о смелой девчонке, не побоявшейся бросить вызов более сильному противнику. Ты помогла мне не сдаться. Западло было уступить тебе в упрямстве, Симметрия.
Домой — страшно. Мне до ужаса не хотелось увидеть в глазах мужа подтверждение всей той хрени, что выдал Лютый. Могу поклясться, что Олег сейчас стоит и ждет меня практически у двери. Не позвонит, не спросит… просто ждет. Он не спросит ни о чем, и просто будет ждать, когда сама открою рот.
— Дашуль, я заварил твой любимый чай, — проговорил мой идеальный муж, помогая снять пальто. — Миша спит. Все в порядке. Устала? Хочешь, сделаю тебе массаж…
Иду за ним на кухню, сажусь за стол. Смотрю, как он суетится, подвигает мне печение, заглядывает в глаза, угадывая настроение. Мне будто дали другие очки для глаз. Что я в нем нашла? Брось, Дашка! Олег — хороший отец и заботливый муж. Зажралась ты, мать… зажралась. Сама в дерме и о нем плохо хочу думать. Странно, но в этот момент я вспомнила Белова. Его горячее дыхание на шее, сбивчивые обещания о продолжении…