Андервуд. Том 3
Шрифт:
Пришлось рассекретить эту разработку, чтобы получить ещё большее финансирование у влиятельных людей. Не тех, кто изображал здесь власть, а настоящих правителей этого города. Хотя надо признать, парочка их представителей всё же сидела тут, но скорее для разведки.
Так вот, ему давно доложили, что Ник, Ганс и вся компашка кровожадных ублюдков покинули Андервуд ещё неделю назад.
В отличие от умственно отсталых Советников, Сомс не недооценивал врага. Он сделал допущение, что у тех может быть крот и оказался прав: бунтовщиков вовремя
Единственный выход из ситуации у столь сильного, но малочисленного врага — отыскать месторождение руды. Ведь передвижение в городе им ограничили и союзников подрезали. Хьюз поспешил и обломал когти. На его месте Сомс бы не торопился вступать в бой с правительством, но молодость на то и молодость, чтобы делать ошибки.
У Рочестера сызмальства были огромные амбиции — именно они заставляли его принимать смелые решения. Он давно привык жить нога в ногу с риском. Без этого простой парень с улицы не пробился бы в офицеры, никогда бы не стал главой Южного штаба и уж тем более Советником.
Ему всегда было мало, им двигало желание перекроить подземный мир и сделать его чище. Ликвидировать это позорище в виде управляющего органа и самому встать во главе Андервуда. Метрополии нужен был сильный лидер, а не кучка стариканов, грызущихся за каждый экоин.
Если Ганс и Жнец закончат успешно поход, то вернуться не одни.
Сомса недолюбливали в Совете, как бы он ни старался. Внутри было три фракции, сбитых вокруг неформальных лидеров, и все решения проходили в ключе взаимных договорённостей и уступок. Остальные терпеливо соглашались.
Сейчас убить кого-то из них означало бы навлечь на себя подозрения, но вот в условиях войны…
Да, Сомс рисковал и своей шкурой, но твёрдо знал: с Хьюзом можно будет договориться. Такие, как он, ни перед чем не остановятся перед своей жаждой крови. Главное им вовремя помочь, заключить союз ещё в самом начале.
По-другому Верховным Правителем не стать. Ему не нужно символическое место в Совете, где он ни на что не влияет. Деньги для Сомса — лишь инструмент. Чистая власть — вот что будоражит кровь и имеет ценность.
— Ладно, закончим с этим, — отмахнулся председатель. — Что там с разведкой нижних уровней? Нам поступил тревожный отчёт.
— Скопление Тёмных обнаружено во всех подконтрольных точках.
— Они же не могут дышать нашим воздухом, зачем им нарушать многовековой паритет?
— Я докладываю лишь то, что видели мои люди. Скопления жителей нижнего яруса достигло пика. Они разбивают лагеря прямо над туннелями.
— Ну, так закройте их к ящеровой матери! — взбрыкнул самый старый представитель Совета Шанталь. — Чего вы ждёте? Чтоб они нас тут сожрали? — брызгал он слюной.
— Успокойтесь, Ваше Светлейшество, барьеры не позволят им прорваться.
— Вы забываетесь, юноша, у нас тут столько этих дырок прямо под городом! Вы в своём уме? Мы живём на алхимической бомбе! Давно пора было их обвалить.
— Извините, но это технически невозможно, — терпеливо
— Всё-то вы знаете, — вытер рот платком ворчащий дед. — В моё время никто не церемонился с бунтовщиками, просто раз — и рубили голову, а тут какие-то мальчишки…
Все понимающе переглянулись, но возражать не стали. Шанталю важно было выговориться, потрясти, так сказать, колокольчиками, и затем он опять впадал в старческую спячку.
— Думаю, мы должны разработать план атаки. Можно застать их врасплох и отогнать от входов, — последовало предложение, и прения возобновились.
Информация про Тёмных, кислотный уровень и много ещё о чём держалась в строжайшем секрете. Именно из-за этого должность Советников была пожизненной — никто не мог гарантировать молчание пенсионеров. Сомс получил недостающие пазлы Андервуда в своей мозаике и теперь знал, как ему действовать.
«Болтайте сколько влезет. Пока можете».
Глава 20
Коридоры Мертвой дороги
Ганс стоял на пороге собственного дома. Всё было на месте: привычные колонны, пахнущие деревом коридоры, прошедший мимо старый лакей, что любил его баловать искусно сделанными игрушками из хитина, ворсистый ковёр, поглощающий любой шум.
Раньше он любил бегать по нему босиком, так что пальчиками детской стопы чувствовал приятную мягкость. За ним, как правило, бегали няньки и ругались, что не пристало маленькому господину Хьюзу ходить босиком по дому, а он в ответ смеялся и убегал.
Естественно, служанка подыгрывала, и ребёнок в последний момент успевал оторваться.
Всегда без исключений его путь приводил в одну комнату. Туда, где он был в неуязвимости и никто, никто его не мог достать. Ведь он был под защитой мамы.
Запыхавшийся, он врывался к ней в кабинет, где она сидела в лёгком белом платье в кресле, покрытым ворсистым пледом. Он его не любил за то, что кылялся, но ради неё терпел.
Ганс стоял напротив двери с застывшей ладонью у ручки. Мимо прошла сохранившая свои лета служанка и почтительно кивнула молодому господину. Раздался знакомый щелчок, поворот и вот дверь мягко отъезжает внутрь.
Дневной свет от емировых камней с улицы бьётся в окна, мама смотрит с грустью куда-то в одну точку, но как только видит его, сразу стирает это странное выражение лица и мягко улыбается.
— Это ты, Ганс, опять прячешься?
Затаив дыхание, он сделал шаг внутрь.
— Не бойся, я вижу, как ты вырос.
— Ты ведь не настоящая? — спросил он её, но втайне хотел услышать обратное.
— Зависит от того, как на это смотреть, сынок, — она всегда давала ответы на его детские вопросы, много читала и была не по годам мудрой. — Если всё вокруг иллюзия и вымысел, то кто тогда ты?