Андрей Белый, Алексей Петровский. Переписка

Петровский Алексей

Въ томъ ключ-Ё, подъ этимъ кленомъ,

Шла лицо умыть я.

.Мыла бьлое лицо я.

Смыла перстенечекъ. И п]1ишли сыны тутъ Божьи, Въ глубь роняли сЬти. И вылавливали перстень Н'Ёжными шелками.

Изъ шелковых!. сЬтей перстню не уйти. Но съ завЪтнымъ перстнемъ, съ пер-вОзданнымъ, съ первичнымъ устремлен!-емъ сердца къ сердцу, п]юисходитъ судь-бинно то, что съ пересыпаемыми изъ правой руки въ лЬвую сЬменамн. Литовская носчДовица гласить: «Бросая въ землю сЬмена. не пересыпай ихъ изъ правой руки въ лТ.вую, — иначе родится со-нс1.мъ не то, что посЬяно». Эту красно-рЬчивук! Литовскую поговорку хорошо соп1к'тавит1.. для обострен1я смысла, съ другой: «Кто 11азводитъ въ печи огонь,

не говори и не оглядывайся, хотя бы тебя звали, а то огонь будетъ выбрасываться изъ печи и пижаръ т\'тъ какъ тутъ».

Мужское и женское се||дце должны соединяться въ союзъ м1ротворческаго значен1я и знЬздной красоты, но въ этомъ соединении и роковой |1азрывъ. Эта нв-? изб'Ьжность соединен1я и разрыва вели-колбпно выражена въ космогонических ь предан1яхъ д|ч>впяго Египта. На ст-Ьнахъ Египетскихь храмовь мы вндимъ, что богь Земли поверженъ пицъ. а богиня Неба, блистательная .Матерь ЗвЪздъ, сш-баясь и <^1бъемля зв^зднымъ своимъ тТ,-ломъ дугу Небосвода, можеть соприк«х'-луться съ любпмымъ лишь въ образ* согбенномъ.

Та же мысль и въ Полинез1йском ъ представлен1И, въ предаши .Маори, жителей ст|1аны. гдЪ растутъ л-Ьса изъ папо-ротниковь. Земля и Небо нЪжились и любились. тЬсно соединенныя вь долгомъ, въ безкоцечномъ объяпн. У нихъ родились д1;ти. но не было ни ночи, ни дня, одна тьма н тЬснсрта для всЬхъ живыхъ 'сушествъ. Даже, ц1',луясь. любящ1е не вид-Ьли другь друга въ лицо. Ибо Земля и Небо въ своемъ (,нЗъят111 были неразъединимы. Наконецъ. могучш, всталъ. негодуя, богь л1;совъ, и. многорук1н, своими кряжистыми руками разорвалъ это объяпе. Едва Земля и Небо разъединились, всЬ живыя существа мгновенно увидЬли себя и другъ друга. Но съ гЬхъ

№ 4.

>Балт1нск1Й Альманахъ» .\]1тугъ.

11.

поръ только по ночамъ Небо и ;3емля мо-гугь сливаться воедино, и отъ разоттл Небо тогда светится зв-Ьздами. А съ раз-свТ,томъ Небо бл'Ьдн'Ёетъ и по лугамъ ползетт. с/Ьдой туманъ, а въ душЬ человеческой мубится блЪдная печаль.

Разлучены Небо и Земля, разлучены въ самой любви женское сердце и мужское, не. понять мужскому сердцу, убегающему, женское сердце, вечно-льнущее къ тому, что оно полюбить, и женскому сердцу не понять неизбежность побега сердца мужчины, котораго М1ръ вечно зоветь, вечно кличетъ къ себе для того, чтобы мужскимъ творчествомъ видоизменялись многосложные узоры м1-ровой жизни.

Народная мысль Литвы сказала объ этомъ разрыве поразительное слово, ове-явъ не кончающейся поэтической чарой вечное разъединен1е. некончающзйся разнобегъ на небе Луны и Солнца.

М'ксяц'ь.

Месяцъ взялъ Солнышко въ жены. Первого ранней весною. Солнышко рано проснулось, Месяцъ на небе «тсталъ.

Месяцъ бродилъ одиноко,

И падюбилъ онъ Денницу.

Въ сильномъ былъ гневе Перкунасъ,

Месяцъ мечомъ разрубилъ. Что же отсталъ ты огь Солнца? Что же одинъ ты блуждаешь? Что-жъ нолюбилъ ты Денницу? Въ сердце печаль не унять.

Человеке въ первичныхъ своихъ со-стоян1яхъ слушаеть, какъ говоряп, Небесный светила и все Стих1И. Съ ними онъ связуетт. свое вос.нр1ят1е веет, что совершается въ ег(| собственномъ сердце. Первобытный чедовекъ — следопытъ и звездочегь. Верный молитвенникъ въ неприкрытомъ рукотворной кровлей хра-

ме Звездозакон1я, древн1Й Литовецъ ска-залъ звездное, вещее слово о вечной, алой жертве девичьяго сердца, и чепе» установилъ м)ровое ея значен1е, всеобъемлющей жизненный смыслъ Любви. Литовская «Денница» светить всемъ. днямъ и всемъ сердцамъ. Денница свадьбу справляла, Перкунасъ мимо мчался, ;!еленый дубъ поразилъ. Кровь дуба каплетъ и канлетъ, Ок^юпила девичье платье. Брызнула кровь на венокъ. Дочь Солнца слезы роняеть, Денница увядш1е листья Дрожащей рукой собрала. А где,

моя мать уюдная. А где я вымою платье, Где смою я эту кровь? Дочь моя, дочь молодая. Иди къ тому озеру прямо. Где девять стекаются рекъ. А где, моя мать родная. Где платье сушить я буду. На ветре сушить на какомъ? Дочь моя, дочь молодая, Въ томъ садике нежно-зеленомъ. Где девять раскрылось розъ. А где, моя мать родная, Где чистое платье надену, Где въ белое я наряжусь? Дочь моя, дочь молодая, Въ ясный тотъ день, какъ засветятъ Девять С1яющихъ солнцъ. Вотъ истинно-звездныя ризы для нашей земной любви. Сотканный изъ сол-нечнаго шелка нокровъ для таинства, въ которомъ нежное сердце, любя любовь, и въ любви воистину любя, должно пройти жут1. люблен1я, чтобъ найти лучезарный садъ, и. свое счастье любя, напоить М1ры своей лк1бовью.

Парижъ, 1924. 27 февраля.

'Балт1йск1й Альманах ь* Аргуг

№ 4.

ВанБмъ Иманта.

Приводимое ни:1К'€ латышское сказашс о 'народ-момь 1сро1ь ВанеМо Иминти, относится нъ лсизни дрсвнихо ливовь и .штышсИ во времена появлетя вг> Латвии {11ревн.ей Ливонии) крес-тоносцевъ.

Посреди священной рощи, па широкой равнин'Ь, оданоко красовался высокш дубъ Союза. Верхушка его была в'Ьщомь среди верхушекъ всей рощи. Двенадцать сильпыхъ мужей не могли обнять ствола этого дуба. Широко вокр1,ть простирались его пышныя в*тви. Подь этими ветвями расположился прибывш1й на собран1е Ванемъ Имапта. Вокругъ пего столпились лутш1е мужи его народа, а. передъ нимъ стоялъ пришелецъ. ста-]1икъ, съ юными и смЬтыми глазами. Иманта поглядЬлъ на старика, съ минуту его взоръ выражалъ недоум'Ьн1е. Нако-нецъ. онъ пре11валъ свое молчан1е:

— Чужестра9ецъ, что привело тебя сюда, въ земли Высокаго Союза, и почему ты нарушаешь торжество народнаго празднества?

Старецъ ему отвЪтилъ, сврркнувъ глазами:

— Ванемъ! Я — пос-олъ ливовъ, живущих ь на оерегахъ Двины. Къ теб-Ь и оо-ратникамъ твонмъ я посланъ ими просить помощи. Не удастся ли намъ общими УСИЛ1ЯМИ предовратить страшное б*д-ств1е, надвигающееся и на васъ: на море появились чудища, еще невиданные прежде, — они закованы въ желЪзо. Высадившись на нашей земле, они лнце-мер1емъ обманули насъ и водворились въ пашихъ замкахъ и поселев1яхъ. Они просили разрешен1я жить въ пашихъ земляхъ по ибычаямъ нашей страны. Мы имъ пов'Ьрили, а теперь не знаемъ, что делать съ бедой. Они строягь каменныя крепости, которыхъ мы разрушить не можемъ, — они уничтожаютъ наши свя-

№ 4.

'Балт1йгк1Й Альманахы Аргусъ.

13

щенные жертвенники, граояп> наши п-. дя, .безчестятъ нашихъ женъ и дичерей и увозятъ далеко за море нашихъ сыновей. Они все дальше и дальше углубляются въ нашу землю, отымая одинъ за-мокъ за другимъ, одну килегунду (ок-ругъ) за другой. Что ни весна, появляются новые потоки этихъ жел'Ьзныхъ людей. Черезъ несколько дней новая волна ихъ зальетъ всю нашу страну, и если они на берегу не найдутъ труновь своихъ собрали — то горе намъ. Горе и впукамъ нашимъ!

Мужи, окружавш1е Иманту, переглянулись между собой. Только Иманта оставался спокойныиъ и такъ отвЪтствовалъ пришельцу:

— Незнакомецъ, ты подстрекаешь васъ къ кровопролипю, но вЪдь последнее приличествуетъ больше дикимъ зв'Ьрямъ, нежели вождямъ народовъ. Ни одинъ благоразумный челов'Ькъ не бросить въ другого копьемъ, если не будегь на то причины. Но одинъ только звукъ моей трубы — и много сильныхъ и славныхъ рат-никовъ присоединятся къ этимъ геро-ямъ, которыхъ ты тутъ видишь. Но прежде всего повЪдай намъ, какимъ образомъ попали къ намъ эти железные люди и чего они хотятъ?