Андрей Боголюбский
Шрифт:
В Суздаль князь заглядывал редко, а все больше находился во Владимире и в своём любимом селе Боголюбове.
Во время отсутствия Максима ближним отроком князя был Прокопий, он все время находился с ним, даже спал на пороге княжеской опочивальни.
Бессонница продолжала мучить князя, он позвал Прокопия, велел ему зажечь щепец и начал с ним говорить: одиночество томило князя.
– Откуда ты родом, отрок?
– Из Вышгорода, княже!..
Андрей невольно вздрогнул. В то время как он более всего хотел забыть о поражении
– Довольно, я хочу спать!..
XLVI
Рано утром вышел Фока за городской тын. Суздальские беглецы всё прибывали и прибывали. Печально посматривал на них дружинник, стараясь отыскать среди суровых загорелых лиц знакомые ему черты названого брата. Всё было напрасно: тот не находился.
– Не видали ли вы, други, Василько?
– обратился Фока к своим товарищам-дружинникам, подъехавшим к нему.
– Где тут было в темноте разобраться…
– Должно быть, при переправе утонул…
– Не мало наших полегло…
– Эх, был бы сам князь с нами, никогда этого не случилось бы!
Сожаления об отсутствии Андрея при осаде Вышгорода слышались со всех сторон.
Под вечер прибыл и князь Юрий. Левое плечо у него было разрублено, но рана уже подживала и не представляла опасности для жизни. Он обрадовался, увидев Фоку в живых.
– Поедем вместе в Новгород! Мне отдыхать придётся… Не скоро в ратный строй вступлю!
– печально проговорил князь, указывая на висящую плетью руку.
– Поезжай скорей к батюшке, князь! Он о тебе печалится.
– Соратника моего нету…
– Ты про кого, князь, говоришь?
– спросил Фока.
– Про боярина Жидиславича, он в полону у Мстислава.
Юрий отправился в княжеские хоромы, а Фока пошёл к дружинникам в сборную избу. Из Андреевой дружины вернулись немногие. Старый Михно со слезами на глазах встретил своих товарищей, ему было тяжело видеть убыль между ними.
– Где Игорь, где Всеволод, где Ипат?
– спрашивал он дружинников.
На все вопросы его слышалось:
– Убит… В полону…
Прошло два дня. Число беглецов значительно сократилось.
Продолжавший каждый день выходить к городским воротам Фока потерял надежду увидеть когда-нибудь своего названого брата в живых.
"Завтра день нужно ехать с князем Юрием в Новгород! Увижу я свою милую Евфимию, обойму её!" - думал дружинник, стараясь заглушить предполагаемой встречей с любимою женой тяжёлые думы о потере Василько.
Солнце освещало лежащую перед ним пустынную дорогу. Кругом никого не было видно. Внизу, в том месте, где дорога делала уклон, Фока заметил поднявшуюся пыль.
– Никак, кто-то едет!
– сказал он вслух и
Среди пыли блеснули шеломы и доспехи скачущих, скоро из-за поворота показались два верховых дружинника. Сердце Фоки забилось предчувствием чего-то радостного.
Всё ближе и ближе подвигались всадники. Фока стал пристально смотреть и вдруг закричал:
– Василько! Максим!
– и, не помня себя от радости, побежал к ним навстречу.
Дружинники спешились. Василько бросился на шею к Фоке, его примеру последовала и Марина.
– Вы… спаслись… - прерывающимся голосом говорил дружинник.
Василько опустился на траву рядом со своим названым братом и произнёс:
– А я тебе радостную весть привёз, Фока!
– Какую? Говори!
– Сестра твоя, Марина, нашлась…
С нескрываемым изумлением взглянул на него Фока.
– Где, где она?
– Неужели ты не узнаешь её?
– проговорил Василько, указывая на Марину, продолжавшую оставаться в одежде княжего отрока.
– Сестра!
– громко вскрикнул Фока и заключил девушку в свои объятия.
Молодые люди не могли наговориться; Фока удивлялся тому, как он долго не узнавал в отроке Максиме своей сестры.
XLVII
– Вижу, что не терпится тебе в Новгород поехать! Ступай: пока ты мне не нужен!
– сказал князь Андрей Фоке.
Фока, обрадованный, низко поклонился. Не легко было Марине признаваться князю в своём невольном обмане.
– Ишь ты какая!
– поражённый неожиданным открытием, говорил Андрей.
– Пожалуй, придётся тебя за это в женский монастырь на покаяние отправить!
По тону голоса князя Марина сейчас же заметила, что он шутит, но возразить ему побоялась.
– Так и быть уж, прощаю тебя! Поезжай с братом в Новгород!
Фока сообщил князю о предполагаемой свадьбе Василько и просил у него согласия. Андрей благосклонно на это согласился.
– Чем тебе в Новгород ездить, женился бы здесь: и наши попы обвенчают…
– Прости, княже! В Новгороде у моей невесты мать живёт…
– Что ж?! Ступай тогда! Долго-то засиживаться я вам не дам. Скоро назад позову… Нужны будете…
Обрадованные молодые люди уехали все вместе. Провожать их пришёл старый Михно, которому можно было выходить из дому: борода и волосы у него выросли.
– Попомню я Мстиславу, как он надо мной надругался!
– проговорил, сверкая глазами, старый мечник.
Дорога промелькнула незаметно. Стоял конец лета. Догорал тёплый июльский вечер. Путники уже ехали по Новгородской земле.
Селений в то время было немного, приходилось ехать густыми лесами, которыми изобиловала северная часть Руси. Не раз путники располагались на ночлег в лесу.