Андрей Юрьевич
Шрифт:
На третий день, почти перевалив через горы, встретили первые поселения. Народ разговаривал на двух языках. Были русские жители, были венгры. Они друг с другом не воевали и вместе дружно сбежали бы в леса при появлении войска, но разведка появилась неожиданно и с разных сторон, и люди убежать не успели, заперлись в домах — полуземлянках и сидели там тихо, молясь, наверное.
Старосту этого поселения привели к Андрею Юрьевичу конные дружинники, покалывая в спину копьями, чтобы бежал шибче.
Да, были жупаны, ушли недавно. Конечно, в Мункач, куда же ещё. Сколько их? Не знаю, может пять десятков, может семь. А может и восемь. Сильно
А через четыре часа и в самом деле подъехали к городу. Более того — большому городу. Он выплеснулся за пределы крепости и городской стены тремя языками посадов. Два на одном берегу реки, а один, поменьше, на другом. С холмов видно было, что непрерывным потоком люди с узлами идут к городу из селищ окрестных и посадов. Конные спихивают с дорог в кусты придорожные людей, хлеща и их, и коней своих плётками. Телеги, видимо брошенные, заполонили всё пространство у городских ворот, понятно, город хоть и не маленький, а если несколько тысяч человек добавится, и каждый с телегой, то там и развернуться негде будет. Даже не так, просто не влезут туда телеги. Потому, стражники на воротах и те самые жупаны, наверное, заставляют смердов или даже богатых горожан и мастеров тащить за стену пожитки на себе, бросив подводы.
— Мы никуда не спешим. Пусть спокойно прячутся все за городские стены, — остановил норовивших броситься в атаку бояр князь Владимирский.
— Так можно на их плечах ворваться в город, княже! Не успеют в такой сутолоке ворота закрыть! — прямо кричал в лицо Андрея Юрьевича один из бояр.
— Нет. Мы не будем захватывать город и там резню устраивать. Этот город и вся земля вокруг приданное моей бабки, а значит — это моя земля, мой город и мои люди. Зачем же мне убивать своих людей и жечь, и грабить свой город? Они с радостью откроют нам ворота сами.
— Сомневаюсь я, княже, — боярин брызгать слюной перестал, — Они уже послали весть королю, и скоро сюда войско придёт, а они это время будут за стенами сидеть и в нас стрелы пущать. Эх, такую возможность упустили.
— Забьёмся, что сами ворота откроют?
— Али ты волхв, княже?
— Нет. Я просто знаю, что с нами бог, а если он с нами, то кто против нас устоит?!
Глава 21
Событие шестьдесят первое
De lingua stulta incommoda multa
Из-за глупых слов бывают большие неприятности.
Погода стояла замечательная, лишь прохладный ветер, скатывающийся с Карпат в низину, нёс прохладу, заставляя людей на ночь искать убежище.
— А если Шаробер приведёт большое войско?! — боярин Андрей Дрозд оглядел, сидящих на лавках в большом дому, сбежавшего за стены Мукачева местного богатого купца, пятерых галицких бояр, которых сам сюда и пригласил.
— Шаробер? Не о том думаешь, Андрей Андреевич. Отойдём к себе. Нужно о поганых думать. Можно было откупиться и жить, как раньше. А теперь что? Теперь с этой данью мышами хан Азбек примчится со всем своим войском, и все города и селища пожжёт наши. Всех смердов поубивает
— Ты, Константин Богуславыч, верно говоришь. Азбек, разъярённый, сам прибудет со многим войском обидчика покарать. Дурной князь у нас ныне. Может, пригласить зятя его Димитрия — литовца на стол? Тот хоть и молод, а разумен. Не в бой рвётся, а Луцк отстраивает. Крепость там каменную возводит с тремя большими башнями. Немцев призвал в зодчие. Торговлю развивает.
— Не, Андрей Андреевич, пока жив князь Андрей, ничего у нас не выйдет. Он своей потачкой городам и купцам их на свою сторону перетянул. Каждый город придётся штурмом брать. И церковь за него будет. Ничего не выйдет, пока он жив. И опять же, как это весной хана Азбека от похода на нас остановит. А вот если ему голову прислать Андрееву, да дань собрать настоящую, то может и минует нас лихо.
— Так волынцы, слышал я, пытались его несколько месяцев назад отравить, да вместо него инока отравили. Епископ Владимирский их анафеме предал. Не нашли, кто на это пошёл. Может, нам нужно с ними стыкнуться, и ещё раз яду в еду, али питьё князю подмешать? — из угла скрипучим голосом предложил пожилой уже мужчина с седой почти бородой и совершенно белыми усами.
— Как же найти тех волынцев? — Константин Богуславыч приподнялся с лавки и, сделав пару шагов, приоткрыл дверь, проверяя не подслушивает ли кто.
— Тут просто всё. У меня зять — боярин из Владимира Тимофей Юрьич Хромой. Приезжал недавно ко мне по делам. Разделилось, говорит, боярство во Владимире, одни за князя, другие другого хотят. Там ведь и брат его есть двоюродный у ляхов. Сын Анастасии Львовны. И Мария Юрьевна, княжна Галицко-Львовская — сестра нашего Льва и Андрея этого, замужем за мазовецким князем Тройденом. Есть из кого выбрать.
— Так что родич говорит-то? — остановил боярина Андрей Дрозд.
— Родич? Родич за ляха. Он намекнул, что знает, кто яду князю подлил. Нужно с ними встретиться, ну, с волынцами, да вместе дело затеять.
— Что скажите, бояре? — на правах хозяина дома чуть возвысил голос Андрей Андреевич.
— Боязно. Нужно, чтобы точно помер князь, а то ведь получится, как при Даниле Романовиче — пращуре его. Он когда второй раз вернулся-то на княжение, всех бояр, что против него воду мутили, смерти предал. Правнук тоже, судя по делам, человек решительный, — отодвинул от себя пустой кубок молчавший до сих пор боярин Святослав Рогоз.
— Ну, волков бояться, други, в лес не ходить. Так что, говорить мне с зятем? Али спустим всё волынцу.
— Давайте, так, бояре, волынцы же должны сюда со дня на день подойти. Подождём. Поговори апосля с ними, Демид Силыч, но без наших хотелок. Просто пока проведай, чем живут люди во Владимире, чего народ говорит, дружина о чём шепчется, епископ Владимирский? А о нас не говори ничего пока. Рано. Так и посмотреть ещё надо, как этот князь город брать собирается и с унграми воевать. Три сотни вёрст отсель до Буды и назад столько же, седмица, полторы и войско король Шаробер приведёт. Я своих дружинников в бой сразу кидать не стану. Поглядим ужо, как будет Андрей биться со своими самострельщиками.