Андрей Юрьевич
Шрифт:
— Сделаем, княже.
И сделали. Связали из веток шиты, обтянули их кожей и всякими овчинами. Приделали рукояти, организовали бойницы или дырки в этих щитах и двинулись к воротам. Два человека несут щит, им же и прикрываясь, а Горыня идёт между ними.
Жупаны и местный гарнизон их заметили и устроили показательные выступления, как они далеко и точно стреляют. Вот только стрела, почти на излёте, пробить защиту не могла. Подошли на двести шагов, и в ответ на очередной залп, стрелец выпустил десяток стрел. И посыпались со стен защитники. В это же время точно с таким же прикрытием к другим воротам подошёл Емеля — это второй чемпион. Там всё повторилось.
И
Понятно, что выпустив пять десятков стрел с расстояния в двести шагов пятьдесят трупов снайпера четырнадцатого века не организовали, но Горыня утверждал, что семь человек он точно ранил или убил.
Следующий экспромт проделали ночью. Подошли в темноте и стали бить по факельщикам, дежурившим на стенах. Вскоре образовалась на стенах кромешная тьма, и будь у Андрея Юрьевича желание, можно было ночной штурм организовать. Но город был не нужен пока.
Горыня же и Емеля легли спать, не отходя назад в лагерь. Прямо под щитами бросили попону и проспали до утра вместе со щитоносцами. А утром, как рассвело, и жупаны с местными ополченцами вылезли на стену, вновь начали стрелять. И только добившись полного отсутствия видимых целей, отошли.
И так четыре дня уже. С каждым днём улов всё меньше, защитники Мукачево, потеряв по уверениям снайперов пять десятков человек, вообще теперь боялись нос высунуть.
— Горыня, как сегодня успехи? Есть чем похвастать?
Воин вскочил, сидел он спиной к князю и не видел, как тот подошёл.
— Прости, княже, всего двоих достал. Убиты или ранены не ведаю. Бояться людоловы стали нас шибко. Не в кого стрелять.
— Ничего, в этом и была задумка. Продолжайте с Емелей жути на них нагонять.
Вылазок осаждённые пока не предпринимали. И их понять можно, они точно знают, что к королю уже четыре дня назад ускакал гонец, а значит, завтра, край — послезавтра весть достигнет ушей монарха, и ещё через седмицу и помощь подойдёт. Уж их король покажет этим схизматикам и ортодоксам.
Ну, насчёт Карла I Роберта Анжуйского на воде вилами написано, хотя профессор Виноградов ждал его больше горожан. Ведь у него через три недели свадьба, а он тут пикник на природе устроил. Шаробер пока не прибыл, зато на четвёртый день осады войско Андрея Юрьевича удвоилось утром и утроилось почти вечером.
Первым привёл обе дружины и часть ополченцев воевода Мечеслав Детько.
— Воевода! — обнялся с великаном князь, когда тот спрыгнул с коня перед домом купца, что для себя занял в посаде Андрей Юрьевич.
— Победа, княже. Побили мы унгров, более двух сотен убитых и шесть десятков в плен взяли. Погнали их уже на известковые рудники в Ровно.
— То есть, и у вас часть сбежала? — развёл руками профессор, мол и мы не лучше.
— Ушли. Они там местность в горах знают, им каждый куст знаком. До ночи их преследовали. Они полон бросили, мы людей под охраной по домам распустили. Только у многих и дома нет. Жупаны как звери, стариков и детей малых в селищах поубивали, а дома сожгли.
— Хоть трофеи есть? — решил морально поддержать воеводу Виноградов.
— Немного. Сотня коней… И три десятка кольчуг. Ну и сабель с три сотни. В тряпьё многие одеты, кони в основном мелкие. Сабли из плохого железа, с нашими теперь и не сравнить. Перековывать придётся или продавать.
— И у нас дела под Самбором вышли не лучше. Только цифра раза в два
Глава 22
Событие шестьдесят четвёртое
Digitus dei est hic!
Это перст божий! (такова судьба).
Димитрий — князь Любарский и Луцкий, он же — зятёк, прибыл с приличным отрядом и даже не опоздал к эпическому сражению. Вместе с ним подошли и последние боярские дружины, а также ополченцы из дальних городов княжеств, в том числе и из Каменца. В итоге, по неточным и путанным расчётам рясофора Егория, получалась следующая картина. Одних дружинников тяжеловооружённых в войске набиралось больше двух тысяч человек, и больше намного, можно и в две с половиной тысячи оценить, а все собранное по сусекам войско тянуло с приличным хвостиком за пять тысяч. И что примечательно, практически все участники робингудовских соревнований были в наличие. Вот что значит учёт и контроль. Они в разных отрядах, но сейчас Горыня и тысяцкий Владимирский — боярин Андрей Молибогович формирует из них два отряда по триста человек, которые составят два засадных полка. Один сам Андрей Молибогович возглавит, а второй взял под свою руку помощник тысяцкого — боярский сын Левонтий Чёрный, тот самый, что с огромным родимым пятном на физиономии. Остальных стрельцов возглавит помощник Мечеслава Святополк Владимирович. Эти никуда не пойдут. Они основной ударной силой и будут, вместе с сотней арбалетчиков.
Больше всех недоволен таким планом на битву оказался воевода Мечеслав Детько. Его профессор Виноградов понимал. Недавно сотником был, а тут бамс и под рукой две тысячи отлично экипированных воинов. И эта огромная по нонешним временам сила будет в резерве и на добивании, если бой пойдёт по плану.
— Княже, дозволь с унграми силушкой померяться! Столкнёмся с ними лоб в лоб. Верю, мы одолеем! — и глаза огнём горят.
— Мечеслав… Ох-хо. У нас весной настоящая битва. И от неё вообще наше существование зависит. Поганые — это не венгры. Эти, даже если победят, то в худшем случае разорят пару приграничных деревень, осадят город, не смогут взять, замёрзнут и уйдут к себе. А золотоордынцы всю землю нашу разорят, все города в пепел превратят и тысячи, и тысячи людей в полон уведут. Нам каждого воина для той сечи беречь надо. Каждого! Если не понимаешь, то, значит, не дорос ты до места воеводы. Ясно?!
— Ясно, княже, бу-бу-бу, — нет, не понял. Ну, с дисциплиной у сотника бывшего вроде все нормально, не должен план лихой атакой порушить.
Диспозиция выглядит так. По центру поля стоят десять пулемётов — самострелов. Они прикрыты такими же, как и у Горыни с Емелей плетёнными из лозы и обтянутых кожей щитами. У венгров тоже должны быть лучники и арбалетчики. Справа и слева от них расположились за всё теми же плетёнными щитами лучники, все триста с лишним оставшихся после формирования засадных полков, и плюсом к ним сто самострельщиков с ручными арбалетами. Четыре сотни человек в довольно длинную цепочку вытянутых — это и есть ударная сила русского войска. Чуть позади них из вынутой из канавы земли соорудили десятиметровых холм и там установили рогатку переросток пуляющие горшки с греческим огнём, естественно, и её расчёт щитами прикрыт.