Андрей Юрьевич
Шрифт:
— Это невозможно, всегда найдётся разбойник, который никому не подчиняется, — попробовал взбрыкнуть Шаробер.
— Да, не интересно мне. Поставь цепью стрельцов вдоль всей границы, выруби лес на версту, чтобы видно было. Твои, дорогой племяш, проблемы. И это не все условия. С этого дня и на десять лет все купцы из моих земель будут торговать в Венгрии и других подвластных тебе землях беспошлинно. Десять лет. И твои воины обязаны обеспечить безопасность моих купцов. Пересекать Тису они будут только в одном месте на этой вот дороге, что идёт в Буду. Мне тут рассказали, что там стоит городок Янд. Там и будут. Дальше забота об их безопасности
И последнее. Всех живых обязаны родственники выкупить в течении месяцы. Всех мертвецов, которых захотят выкупить, тоже. Мы их заколотим в гробы. И на гробах напишем имена. Теперь всё.
Шаробер качал покалеченную руку и зыркал злобными чёрными глазами. Глазёнками. Может выколоть?
— Брат мой, услышал ли ты мою просьбицу малую?
Событие семьдесят первое
In contumaciam
В ответ на упорство.
Глашатай короля Венгрии Карла I Роберта подошёл в сопровождении двух бородачей со штандартом с одной стороны и рогом с другой. Рог продудел, и вестник радостных для Мукачево новостей зычным голосом заголосил про то, что власть сменилась. Теперь до реки Тиса все земли — это вотчина князя Владимирского, а все горожане и жители всей новой землицы по приказу князя Андрея Юрьевича на год освобождаются от всех налогов и ещё на полгода, если выдадут жупанов живыми, но побитыми. Казнить их добрый князь не будет, а отправит на хорошую сытную, хоть и немного пыльную работу — добывать для княжества известняк в Ровно.
Глашатай с дудистом и штандартоносцем ушли, а ворота не открываются. Пять минут не открываются. Десять не открываются.
— Ну, хотел ведь по-хорошему, — сплюнул профессор и махнул рукой пироманам. Те радостно бросились к рогатке под прикрытием щитов, — Данька, Вячик, Роман, вы только в город не запулите. Не перестарайтесь. В стену должен снаряд попасть, но не в ворота. И не с напалмом, а с греческим огнём. Ещё спалите мне процветающий город.
Зевсы эти расцвели до ушей и пошли к «Судьбе». Тишина за оградой. Стал Роман, засучив рукава, вращать ворот. Трещотка прощёлкала и перестала. Вячик вложил горшок в кожаную тюбетейку. Не открываются ворота.
— Пли.
Вжух. Горшок устремился к городской стене. И тут ворота дёрнулись и стали открываться. Бамс! И факел жёлтого пламени рванулся вверх метрах в десяти от ворот. Потом клубы серного белого дыма окружили языки пламени и даже отсюда со ста метров запах ада можно было уловить, благо ветер был от города северо-западный.
На стене заголосили, а ворота стали стремительно открываться. И оттуда повалил народ. Далеко убежать они не смогли, Андрей Юрьевич пока приказал завалы, баррикады и рвы не ликвидировать. А то они тут будут победу праздновать, а жупаны выскочат и поранят кого саблей.
Кто-то военнообязанный всё же на стенах остался и даже запаха серы не убоялся, замелькали люди сквозь дым, и стену сверху стали поливать водой. Огонь поборолся ещё немного, но дым уже перешёл в пар другого цвета, клубы пара светлее, и вскоре пожарные с бедой справились. Люди же, вышедшие из города, как раз добежали до рва, за которым Андрей Юрьевич и стоял.
На этом всё
Жупаны всё же успели в замке Паланок запереться.
— И что у них с водой и едой? — поджигать замок не хотелось. Красивейшая вещь. Памятник настоящий. Так и самому пригодится, помрёт этот король венгерский и следующий, наточив зубы, захочет землицу с горами, в которых есть золотоносные шахты, под свою руку вернуть. Сфалерит ему не нужен будет. ЗОЛОТО!!! Не понимает, что латунь может быть прибыльней. Но о шахтах нужно тоже подумать, пора чеканить свою монету. Обидно за державу, у всех монеты, а у Руси гривны — палочки серебряные.
— На седмицу. Воды точно на седмицу, — Глава гильдии кожевенников, как самый богатый и почётный, выступал от имени всего Мукачево.
Андрей Юрьевич прикинул. Нет, тогда точно на свадьбу собственную опоздает. Союз с Гедимином в сто раз важнее пяти десятков разбойников. Там настоящие враги впереди, орда — это не венгры.
— Мечеслав, я отправляюсь завтра утром в Галич, ты тут за старшего. Предложи ещё через три дня сдаться, ну если нет, то дождись пока сами от жажды не сдадутся. Местные говорят, что воды у них нет. Как с этими разберётесь, двигай на Ужгород. Там тоже не жгите ничего. Добром договаривайтесь. Зачем собственные города жечь.
Я возьму с собой в дорогу диверсантов и сотню арбалетчиков.
Событие семьдесят второе
In flagrante delicto
На месте преступления.
Голос монашка Егория усыплял… Или его нельзя называть монашком? Рясофор? Нужно было давно поинтересоваться, но какая-то неловкость мешала. Вроде что-то такое объяснял книжник, полиглот и вообще довольно уникальный товарищ. Память у него если не феноменальная, то уж точно очень хорошая. Профессор Виноградов своей гордился. Ещё в школе заметил, сверстникам нужно часами зазубривать стишок короткий, а он с двух прочтений запоминал. Так у Егория была уж точно не хуже. Таблицу умножения он запомнил со второго раза. Систему быстрого умножения двухзначных чисел, которую и сам-то Андрей Юрьевич знал только теоретически (Ну там крайние сложить, а потом их же перемножить и снова обе цифры сложить) Егорий сначала легко понял, а потом удивил профессора скоростью, с которой стал получать результат. Умножение чисел, заканчивающихся на пять, освоил Егорий вообще за минуту.
— Смотри Гоша, сначала нужно перемножить цифры десятков. Потом к их произведению прибавить полусумму этих цифр. Так и получится число сотен. Всё, а хвостик всегда двадцать пять. Например: 85 x 45. Смотри: 8 x 4 получим 32, (8 + 4) / 2 будет шесть. Итого 38 сотен, а всего 3825.
Так же быстро он привык и к индийским якобы или арабским цифрам. Это удобно, в отличии от заумья придуманного Кириллом с Мефодием с добавлением букв к алфавиту.
— Как же так просто всё и никто не знает?! — схватился за голову рясофор.