Андрей
Шрифт:
– Короче, еще раз увижу, пожалеешь, - говорит, а я на него смотрю и ду-маю, лишь бы не дернулся на меня. А если дернется, что мне тогда делать? А Марьяна, сука, смотрит на меня победоносным взглядом, падаль, и просто упивается моментом моего унижения, прямо как в школе. Любили эти суки такое дело.
– Да я не смотрел, я из ма… - оправдывался я, но этот ублюдок перебил.
– Понял? – говорит, а потом как заехал ногой по перилам, что на весь подъезд загрохотало.
– Ты понял?
–
Вскочить бы на перила да с ноги ему укатать в шнопак, и эту суку об стену башкой размазать - прям в голове картинка родилась.
– Все, - успокоился урод, измеряя меня взглядом.
– Пшел отсюда.
И опять зарядил по перилам, тут и Марьяна брызнула смехом
– Х…ли, таких воспитывать надо.
– Заявил этот герой.
Хотел я что-то сказать, да смелости не хватило, так и побрел по лестнице, под заливающийся смех сладкой парочки.
– … пряник… , - долетел до меня отзвук, напрямую меня уже не касаю-щийся, лишь косвенно. Кобелёк уже начал суке своей взгляды на жизнь дек-ларировать.
Ненавижу их и себя тоже ненавижу.
Настя ушла, ничего мне не сказав. Ушла, едва я пришел, она не хотела оставлять квартиру открытой и лишь для этого ждала меня на пороге. Сказа-ла, или, вернее, посоветовала только сменить календарь:
– У тебя на стене 2008-й по-прежнему, поменяй.
А я как-то и внимания не обращал.
И добавила:
– Звони, номер я записала там.
Она показала на блокнот рядом с телефоном.
Удерживать или упрашивать ее остаться не стал, может она и ждала это-го, но я не стал. От этой суки Марьяны все внутри горело ненавистью, никого не хотелось видеть, к тому же Настя была ее подругой, и я с трудом сдержал-ся, чтобы ей не нагрубить.
Пнул кроссовок, который никак не хотел сниматься. Пролетев по корот-кому коридору, он шумно ударился о диван в комнате, напугав Барсика.
И опять скрип пола над головой. Что за херня, Сэйлемов удел какой-то.
15
Пошел на кухню. Поставил чай.
Надо успокоиться.
Закурил, с сожалением глядя на мизерное количество сигарет в только что купленной пачке. Хоть опять иди!
Нет уж, увольте!
Я подошел к окну и, не отодвигая занавески, посмотрел в окно. Баба Га-ля, что впустила меня в подъезд, стояла, уперев руки в бока и, тряся головой, о чем-то разговаривала с вышедшем на улицу громилой Артуром. Тот, актив-но жестикулируя руками, ей что-то объяснял. Аня, местная алкоголичка, с опухшим от пьянок лицом (еще одна достопримечательность местная), под-тянувшаяся уже с утра к скамейке,
Аня - это шлюха с трассы бывшая, чем и гордится. И ремеслом своим за-нимается здесь иногда, когда спрос есть.
Не знаю только, у кого на нее спрос может быть.
И, конечно, баба Нюра с вечно счастливым лицом стояла рядом и просто стояла и слушала.
Засвистел чайник. Хотел его выключить, а потом передумал. Посвисти, родной, пусть сука там, наверху, побесится.
Пиво пить не стал, просто убрал в холодильник. Заварил пюре, поел и плевать, что невкусно. Когда есть хочется, съешь все, тем более, я и так поху-дел в последнее время, есть надо. Сока налил, выпил.
Первым делом, после еды, хотел убраться. С удивлением обнаружил, что Настя убрала за собой диван и прибрала в доме – вывернула импровизиро-ванную пепельницу в помойное ведро, туда же отправились и пустые бутыл-ки. Мне оставалось только мусор вынести, до маминого приезда.
А далее… Жарища, как в аду. «Синяя» скамейка с фантастической быст-ротой наполнилась людьми, и уже не опустела до самого вечера.
Да, еще солнце было в тот день излишне яркое. В то время, зимой вроде еще, я начал чувствовать, что яркий свет мне как-то больно делает, смотреть на него не могу, просто слепну от него.
Понеслось. Звонкая бабка Нюра, верещала на всю улицу и размахивала пакетом с крошками, призывая птичек.
Затем добавились все остальные участники действия. Видели бы вы это. Самое смешное, у других домов не было и подобия такого сборища, напротив, там стояла тишина. Все уроды, начиная от бабок и заканчивая алкоголиками, тянулись сюда. Особенно понравилась бабка, вышедшая из соседнего подъез-да. Она задыхалась, но чуть ли не вприпрыжку бежала сюда. Честно, я не вру.
Опять круг бабок и круг синемор, и баба Нюра между ними. Опять вопли, опять шум.
Вот Артур в очередной раз рассказывает о своем подвиге: «Меня попро-сили - я сделал». Недавно этот матёрый человечище врубил музыку в пол-восьмого утра и баба Нюра в окошко (живет она над ним), попросила сделать его потише. Ну, я думаю, вы представляете, как она просила - визжала на всю улицу, жизнерадостно так. Он сделал и теперь такой гордый.
Смотрите, хороший какой!
А пошли они все! Я старался не обращать внимания на это все, но как, скажите мне, как?
Пошёл в комнату, сел за стол. Попытался начать писать сочинение по литературе, ничего не получилось, мысли другим были заняты.
Может, не тупить, а просто скачать из интернета? Пусть подавится, Фу-рия хренова, все равно это для галочки и все равно меня выгонят, так что и стараться не надо. Найти оказалось весьма непросто, недаром говорят «най-дется все… Со временем». Потом Барсик запросил есть, и как-то из головы этот поиск у меня вылетел.