Ангарский Сокол
Шрифт:
— Думаю, такой вид послов говорит только о том, что они хотят сохранить свой приезд в Московию в тайне. Да и царь тоже этого желает, — сказал Патрик.
— В таком случае наша прямая обязанность — узнать, что в ящиках, и попытаться добиться сотрудничества с послами Ангарии, — решительно заявил глава торговой миссии в Москве.
— А что московиты привезли из Ангарского княжества в прошлый раз? Надеюсь, все помнят? — обвёл глазами всех присутствующих сэр Томас Тассер.
Да уж, такое не забыть! Тогда царю Михаилу из Сибири привезли великолепное зеркало в золотой оправе,
— Мушкет тот не требует засыпки пороха, и пулю в ствол вгонять не нужно. Говорят, что заряжается он одним движением и стреляет очень быстро — никакой европейский мушкет не сравнится с ним в скорострельности.
— Вы понимаете, что это значит?! — воскликнул глава московской миссии, воздев руки кверху.
— Вряд ли они пойдут на контакт с нами, — покачал головой сэр Томас. — Ведь они встречаются только с московитами и царём Михаилом. Да и оружие, которое у них есть, они будут продавать только ему, насколько я понял нашего осведомителя из Посольского приказа.
— Сэр Томас, а вам не удалось поговорить с этим… Бек… ле Мишевым? Он же приехал из Сибири ранее самих послов ангарского князя.
— Нет, не удалось, — отпил испанского вина Тассер. — Он не желает говорить об Ангарии.
— Что ещё раз говорит о тайне московитов! Мы должны всё разузнать! На кону стоит многое! — снова воскликнул Дойл. — Если Московия получит множество ангарских мушкетов, она сожрёт всю Европу!
— Вот вы, Патрик, лично и займётесь этим делом. — Глава московской миссии тут же указал на него пальцем. — В крайнем случае вяжите ангарцев и тащите сюда. Постарайтесь сделать всё как можно тише. Наш дьяк из приказа поможет людишками.
— Вот только зачем им Московия, коли мехов у Ангарии вдосталь, как и золота?
Через некоторое время, когда уже светало, а страсти ночной схватки улеглись, прибывшим с ближней заставы стрельцам были предъявлены охладевшие трупы бандитов, наваленные там и сям на траве между заборами. И Павел, наконец, прилёг на застеленную лавку в своей светлице, тут же провалившись в глубокий сон. Широченную кровать занимал Кабаржицкий, который постепенно приходил в себя — негромко постанывал и всё пытался вялыми движениями дотянуться до шишки на голове, которая теперь, видимо, отчаянно чесалась.
Незадолго до появления стрельцов Павел договорился с хозяином двора о том, чтобы он и его люди умолчали про то, что часть иноземцев была внутри гостевого терема. Что, собственно, было выгодно им обоим. В руках у ангарцев оставалось трое нападавших. Из тех чужаков, что держали на прицеле Никиту с нижегородцами, в живых
…После позднего обеда Грауль задержал в трапезной всех, кроме стерегущего пленников Никиты. Подождав, пока служки уберут со стола и принесут горячего питья со сладостями, он начал говорить:
— Итак, мужики, мне нужно окончательно определиться. Вы все, — обвёл он глазами нижегородцев, — увидели, насколько опасна служба ваша…
Мужики загомонили: мол, да что мы, мордобоя, мол, не видали, и не служба это вовсе, а так — сущая безделица и объедаловка.
— Что же тут опасного, Павел Лукич? Разве что косточкой поперхнуться, — резюмировал за всех Данила.
— Хорошо, — кивнул Павел. — В таком случае важный вопрос: все ли из вас пойдут на службу в само Ангарское княжество, как было ранее уговорено?
— Все пойдём, не сомневайся! — воскликнул один из мужиков, остальные же одобрительно закивали, потрясая бородами.
— Что же, тогда завтра получите пистолеты, такие же, как и тот, из которого палил Никита, и я буду вас учить с ними обращаться. Караульную службу тоже будем постигать. А то вас, как баранов, схватили да под прицелом держали. Ладно, пока отдыхайте.
«Повезло им, что англы до оружия не добрались, сверху ящики с чугуном и железом наставили! Правильно Никитос перед нашим уходом идею подал, башковитый он парень, поднатаскать его надо. Ну ладно, я пока проведаю пленников». — Размышляя, Грауль встал из-за стола.
Когда Павел вошёл в светёлку, где Никита караулил чужаков, связанный иноземец враз потерял самообладание и нервно засучил ногами на полу. Двое московитов мрачно и равнодушно посмотрели на капитана. Они его, в отличие от сэра Патрика, в деле не видели.
— Ну что, граждане, кто хочет со мною поговорить по душам? Излить мне, так сказать, эту самую душу и очистить её от греха, — ласковым голосом проговорил Павел, посматривая на пленников мягко, почти что с нежностью.
Никита даже рот открыл от подобной обходительности капитана.
— А ты кто таков? — хмуро зыркнул на него московит, что был постарше.
— Голова ангарского посольства Павел Грауль, князь Усольский. А ты кто есть?
Тот молчал, тогда Павел перевёл взгляд на мужичка видом помладше.
— Давеча не молчали, а теперь будто в рот воды набрали. Вы же его хотели видеть, вот он и есть, — кивнул Никита на Павла.
Мужичок бросил быстрый взгляд на старшего.
— О, ясненько! Никита, выведи-ка этого хмыря. А то он разговору мешает нашему с товарищем.
Бородача вывели за дверь.
— Ну давай, говори, зарабатывай жизнь и свободу. А этого упыря аглицкого не бойся.
Иноземец, нервно сглотнув, посмотрел на своего подельника. А тот взахлёб начал сдавать с потрохами своих недавних товарищей. Как оказалось, только что уведённый пленный был одним из приближённых думного дьяка Посольского приказа. Он и якшался с англичанами.