Ангел без нимба, крыльев и... совести

TazmaniaDevil

Так прошел понедельник... И вторник.

Я лежал на кровати, обнимая подушку Нэтали, плакал, засыпал, просыпался, выпивал стакан воды, заботливо оставленной Митчем, и снова по кругу.

К позднему вечеру вторника слез уже не осталось. Голова раскалывалась. Обнаружив, что воды в графине на тумбочке уже не осталось, я поднялся и поплелся на кухню. Заполнил его и уже собирался возвращаться обратно, как мой взгляд упал на початую бутылку виски, стоявшую на столе. Прихватив ее, я вышел в гостиную и пошел к себе, но мое внимание привлек шум какой-то работающей техники. Оглядевшись, я заметил синий свет индикатора ноутбука откуда-то из-за дивана. Преодолев несколько метров комнаты, я подошел к нему и уставился на

крышку лаптопа, где был наклеен коричневый мультяшный тасманский дьявол из «Луни Тьюнз».

– Его Дэниэл принес. Он был в вашей машине, когда он ее пригнал сюда, – послышался голос Митча за моей спиной.

Я кивнул в знак благодарности, присел, отсоединил его от питания и поднял с пола. Собрав все свои «трофеи», я направился обратно в спальню. У самой двери меня окликнул Митч:

– Скотт. – Что? – остановился я. – Завтра похороны. Ты пойдешь? – спросил он. – Нет, – твердо ответил я. – Но... – начал Митч. – Если я увижу, как ее тело поглотит печь крематория, то поверю, что ее больше нет... – тихо сказал я, толкнул дверь комнаты и скрылся за ней.

====== Жизнь после тебя ======

Chris Daughtry – Gone Too Soon

POV Скотт

Утром, проснувшись с головной болью, то ли от слез, то ли от выпитого виски, я сполз с кровати и поплелся на кухню, поскольку вода в графине снова закончилась. Заглянув в аптечку, выудил оттуда обезболивающее и вновь наполнил его водой. Присел на стул, налил в стакан жидкость и бросил таблетки в нее. Наблюдая за тем, как пузырьки, отрываясь от поверхности белых дисков, несутся к поверхности и исчезают, достигнув края, создавая легкое шипение, я думал: «Почему человечество не придумало обезболивающего, способного вылечить душевную боль? Или еще лучше, какой-нибудь препарат, который не позволял бы любимым умирать...»

Когда таблетки растворились, я выпил содержимое стакана залпом и, прихватив графин, поплелся обратно в свою комнату. Остановившись в гостиной, прислушался к звукам в доме.

Было тихо словно в могиле...

«Какой сегодня день?» – задал я вопрос сам себе. «Кажется, среда... Ах, да... Это же сегодня... Наверное они уехали на...» – даже мысленно я не мог произнести это слово.

Новая волна боли накрыла меня, и, обливаясь слезами, я снова скрылся в своем «убежище».

Открыл ноутбук Нэтали и по десятому кругу просматривал видео с наших концертов, проматывая выступления и останавливаясь лишь на рабочих моментах, где в кадр попадала она — живая, смеющаяся и жизнерадостная или серьезная и занятая. Временные метки уже, буквально, клеймом отпечатались в моей памяти. Час пятнадцать — она вылезает из под стола, на котором стоит микшер, с провадами в зубах и строит смешную рожицу — это, кажется, снимал Кевин. Три сорок три — Нэтали собирает аппаратуру, а Митч берет у нее шуточное интервью, и она, сначала серьезно отвечает на вопросы, не прекращая скручивать провода, но потом они начинают прикалываться, и весь звуковой ряд запоняет смех – ее и Митчелла, картинка немного дрожит. Два восемнадцать, это снимал Ави — Нэт сидит в очках и паяет микрофон Кирсти, потому что я в очередной раз, в попытке помочь, уронил бокс с ним. Материт меня на чем свет стоит, но на вопрос: «Но ты же все равно любишь Скотта?» – немного задумывается, и отвечает: «Конечно, люблю! Но я когда-нибудь выверну ему руки из задницы и приделаю на нужное место».

Я, сидя по-турецки, обнял ее подушку, уткнулся в нее лицом и понял, что она больше не пахнет медом и ванилью... Новая волна боли накрыла меня. Я отшвырнул подушку, нажал на паузу и почти бегом направился в ванную. Открывая флаконы с различными лосьонами, гелями для душа и кремами, вдыхал запахи, но ни один не обладал таким нужным, родным ароматом. Обреченный я опустился на пол и осмотрел ванную комнату. Когда мой взгляд упал на полку в душевой кабине, сердце чуть не выпрыгнуло

из груди. Я поднялся с пола и, сделав всего один шаг, протянул руку к заветному флакону. Открыл крышку и вдохнул аромат, прикрывая глаза. На какую-то долю секунды мне показалось, что она стоит рядом... Но реальность жестока!

Я снял с себя одежду и забрался в душ, сжимая флакон с гелем для душа. Впервые за последние два дня. Пар и аромат меда и ванили заполнили маленькое помещение душевой кабины, не надолго давая передышку измученной душе.

Когда кожа на пальцах уже сморщилась, а от пара невозможно было разглядеть что-либо даже на расстоянии вытянутой руки, я вышел из душа, на ощупь взял с полки чистое полотенце и насухо им вытерся. Не одеваясь и бросив свою одежу, так и лежать на полу ванной посреди открытых флаконов, вернулся в комнату и раскрыл шкаф. Надел свежее белье и долго смотрел на свои вещи, но нашел огромную майку с воющим волком, которую она мне давала, когда я впервые ночевал у них с Дэни и натянул ее на себя. Шорты пришлось надеть свои. Влажное полотенце развесил на спинке стула. Порывшись еще в гардеробе Нэтали, я вытащил черную толстовку со знаком радиации и вместо подушки сжал в своих объятиях, возвращаясь к просмотру видео. Четыре ноль три...

К вечеру я услышал возвратившихся Митчелла и Дэни, которые что-то вполголоса обсуждали. Через пару минут в мою дверь постучали и, не дожидаясь ответа, они оба вошли.

Митч был в черной рубашке и джинсах, а Дэниэл в черном строгом костюме.

– Привет, Скотти, – тихо сказал Митчелл. – Привет, – ответил я.

Дэниэл все это время молчал.

– Мы вернулись, – констатировал факт Митч. – Вижу, – ответил я. – Церемония была очень красивой. Ты ведь не против, я взял то темно-синее платье с серебристыми крыльями на спине и капюшоном для нее? – спросил он.

Я отрицательно помотал головой.

– Она была как принцесса, – со слезами на глазах, продолжал он рассказ. Дэниэл обнял его за плечи.

Уставившись в одну точку, я слушал его.

– Я взял на себя ответственность и принес... – сказал Митч и поставил на стол черную урну расписанную серебром.

Я перевел взгляд на эту вещь, а потом посмотрел на парней взглядом: «Что это? Зачем вы это принесли сюда?»

– Ты обещал ей, – сказал первую за три дня фразу Дэниэл, и они вместе покинули мою комнату.

Я долго смотрел на пузатый сосуд и, наконец, не заметно для себя, произнес эти слова:

– Ее больше нет...

Осознание этого окончательно раздавило меня. Слез больше не было. Просто, пропало желание дышать... Жить дальше...

Я уставился, бездумно, на черную урну и так и сидел, пока организм не взял свое и не заставил меня уснуть.

К полудню следующего дня Митч зашел в мою комнату. Я не спал, просто лежал уставившись в потолок.

– Скотт, вставай, – сказал Митчелл. – Зачем? – спросил я. – Хотя бы для того, чтобы поесть и привести себя в порядок, – ответил он. – Зачем? – повторил я вопрос. – Через два часа приедет адвокат. Он огласит завещание, – сказал Митч. – Какое еще завещание? – удивился я. – Нэтали. Она его оставила, – сказал Митч. – Кто оставляет завещание в двадцать три года? – задал я вопрос, не ожидая ответа. – Тот, кому не плевать на близких людей, – все же ответил Митч с упреком и вышел из комнаты.

Я еще некоторое время лежал, раздумывая над его словами, но потом все же поднялся, сел на кровати и уставился на свое отражение в зеркале шкафа. Из него на меня смотрел мужик с недельной щетиной, опухшим лицом, синими подглазинами и растрепанными волосами.

«Если бы Нэт меня сейчас увидела, то прибила бы нахрен», – подумал я, поднялся с кровати и направился в ванную.

Принял душ с ее гелем, побрился, расчесал и уложил волосы. Вернулся в комнату, надел зеленую майку, джинсовую рубашку и темные джинсы и пошел на кухню.