Ангел быстрого реагирования

Шелонин Олег Александрович

— Якуб, ты только посмотри на это! И какие ванда­лы... — не успел договорить Михал.

— Да... вандалы. Вы, Михал, надевайте калоши.

— А нельзя ли мне мочить ноги без калош? Как-то неэс­тетично получается.

— Можно, но не сегодня. Якуб вынул из рюкзака цепь.

— Осмелюсь спросить,— Рабинович немного поблед­нел,— пан случайно не собирается меня топить?

— Ну как вы могли такое подумать! Я соратников не топлю и в обиду не даю. Вы всего лишь послужите приман­кой.

Опытный браконьер обвязал товарища вокруг пояса це­пью и усадил его на краю причала.

— И что, теперь надо

только сидеть и ждать? — спросил Рабинович.— А откуда такая уверенность, что ОНО при­плывёт?

— Это просто. Утопец, он же как зомби. У него вместо мозгов — вода. Он всегда атакует, как только почует жерт­ву.

— Понятно. Ещё один маленький вопрос. Откуда мо­жет взяться здесь утопец, если это водохранилище постро­или коммунисты?

— А вы разве не знали, что все коммунисты после смер­ти превращаются в зомби? А если серьёзно, то они, к сожа­лению, как всегда, построили что-то на святом месте. Зато­пили долину, где, по-видимому, было кладбище. Многого не надо. Достаточно того, что вода с грязью смоет освящённую при погребении святой водой и знаком креста печать с гробов. Десакрализация это называется. Вот они и восстали из могил...

— Якуб...

— Ну чего ещё?

— ОНО схватило меня...

Действительно, в воде мелькнула бледная тень, и повер­хность озера вокруг пошла пузырями. Что-то сильно дер­нуло за ногу бывшего учителя. Цепь натянулась и впилась ему в живот. Якуб злорадно улыбнулся и столкнул в воду своим резиновым сапогом оголённый провод. Затрещало, по воде пробежали молнии, и искры фейерверком освети­ли ночное небо. Существо затрепетало в агонии.

— Отпустил, слава тебе господи,— выдохнул Рабино­вич, вынимая ногу из воды.

Якуб посветил фонариком. Сначала в лицо товарищу — тот был бледен как мел, но, по большому счёту, отделался лёгким испугом. А вот ТО, что было в воде, явно чувствова­ло себя гораздо хуже. Вендерович облокотился на перила и метким ударом багра сначала подцепил, а потом вытянул на пристань странное СУЩЕСТВО.

— Бегом на берег, подальше от воды!

Два раза повторять не пришлось. Учитель сбросил кало­ши и что было духу помчался на берег. Якуб пустился за ним вдогонку, волоча за собой добычу. И только оказав­шись в кустах, метрах в тридцати от воды, два старика смог­ли отдышаться и перевести дух. Они включили два фонари­ка и стали внимательно рассматривать неподвижный тро­фей. То, что они вытащили из воды, больше всего походило на египетскую мумию, только без бинтов. Существо перио­дически дергалось в конвульсиях.

— Якуб, беж-жи-и-им отсю-у-уда,— взмолился Раби­нович, разглядев утопленника.

— Не-а. Спокойно. Пока что эта тварюга оглушена то­ком. И нам надо, пользуясь моментом, довести дело до конца. За сараем моторных лодок, что при кафетерии, я припрятал одолженную канистру с бензином. Принеси­те-ка её, будьте добры, а я эту тварь посторожу.

Якубу опять пришлось немного подождать, пока его знакомый не вернётся с украденной канистрой бензина. Две кражи за одну ночь! К этому времени утопец уже пришёл в себя и неистово извивался, привязанный цепью к дереву.

— Не сорвётся? — забеспокоился Рабинович, ставя ка­нистру на землю.

— Куда там. Я ему все пальцы переломал.

Якуб

щедро облил монстра бензином. Утопец злобно за­скрипел зубами, да так, что стариков пробрала дрожь. Чуя неминуемую гибель, монстр максимально вытянул своё тело, пытаясь дотянуться до обидчиков своими костлявы­ми пальцами.

— Огонь есть? — спросил Якуб.
– Да.

— Ну тогда аста ля виста, бэйб,— сказал Якуб подслу­шанную из культового фильма фразу и бросил горящий свиток газеты на тело утопца.

Жёлтое пламя вспыхнуло мгновенно. Прошло добрых десять минут, прежде чем его языки окончательно справи­лись со своей трапезой. И монстр, прямо на глазах погло­щаемый геенной огненной, превратился в кучу угольков. Якуб растоптал сапогом остатки пепла и смешал их с землёй.

— Ну и что теперь будет с вашим неверием в потусто­ронние силы? — спросил, не скрывая улыбки, Вендерович.

— Раны Господни! Это было... невероятно... но — факт.

— На.— Якуб сунул в руки учителя флягу со спиртом.— Время спать. Идите уже к себе в комнату. А я здесь только кабель отключу и приберу немного. Да, и верните на место багор.

— А что, если в воде будет ещё один из них? Может, луч­ше не выходить на пристань...

— Кто не рискует, тот не пьёт горилки. Удаляющаяся фигура учителя медленно расплылась во

мгле. Якуб пошёл на пристань. Снял резиновые сапоги, связал их и положил рядом с собой. Он присел на корточки и начал раскручивать провода, которые тянулись от фона­ря. Именно в тот момент, когда Якуб пытался разобраться, какой именно провод несёт плюсовой заряд, а какой ми­нус, он услышал за своей спиной грозный голос:

— Что, током рыбки захотелось половить? А ну-ка предъявите документы!

Якуб обернулся. Их было двое. Здоровых, как гориллы, и злых, как собаки, полицейских. Ему предъявили обвине­ние в краже канистры бензина и пожарного топора со взло­мом сарая моторных лодок, а также в нанесении вреда ка­зенному имуществу, поджоге курортной зоны и браконьер­стве. По-другому его ночное сидение на пристани с оголённым проводом никто истолковать не мог.

К счастью, лечащий врач Вендеровича оказался нормальным человеком: в своих показаниях он списал все про­делки пациента на старческий склероз и симптомы луна­тизма. К тому же проверка отпечатков пальцев с канистры показала, что они принадлежат кому-то другому. Часть об­винений была снята, а приговор смягчён, что позволило восстановить его доброе имя. От остальных обвинений Якуб отбрехался сам — не впервой было. О браконьерстве также не могло быть и речи: постоянные отдыхающие под­твердили, что в заливе давненько не видывали никакой рыбы.

Прошло пять месяцев, прежде чем Якуб вспомнил одну очень важную вещь: на голове утопца, сожжённого той па­мятной ночью, не было никаких следов удара топором...

АЛЕКСАНДР РУДАЗОВ

ШАХШАНОР

Онагры остановились у огромных ворот. Креол сошёл с колесницы и с хрустом потянулся, расправляя затёкшие плечи. Ему никогда не нравилось ездить в повозках.

Со второй колесницы сошёл Шамшуддин.

— Пошли,— махнул рукой Креол.

— А онагры?