Ангел и фляга
Шрифт:
Часто в жизни я пересекался с людьми гораздо беднее меня. Часто по жизни получалось так, что эти люди попадали ко мне в гости, и нередко – пожить. Неделя, две, три, месяц. И среди них единицы могли разговаривать и вести себя так, что разницы в положении не чувствовалось. Иными словами – не заискивали, не льстили, не преклонялись. Татьяна относится к таким.
Дела, позволяющие ей хоть как-то держаться на плаву, интересные и по большей части – опасные. Так, например, женщина утверждала, что работала кем-то вроде агента у московской милиции. Находила очередной «притон» на Арбате, поселялась там, знакомилась со всеми – и через некоторое время, если там действительно варили маковую соломку или синтезировали
Говоря более доступным, уличным, языком, она работала «подсадной уткой», «стукачом» - на официальном языке это звучит как «информатор». Или «агент внедрения».
Но главное, пожалуй, заключалось в том, что она и впрямь неплохо разбиралась в людях. Татьяна утверждала также, что может чувствовать людей, даже по фотографии – долгое время я сомневался, но лишь до тех пор, пока то, о чём она мне говорила, не стало подтверждаться.
– Будь осторожен с Алисой. Я думаю, что это страшный, недобрый человек, - Татьяна задумчиво глядит на фото, что переслала Алиса мне по электрической почте. – Знаешь, я даже думаю, что тебе нужно рвать оттуда когти, и никогда больше там не появляться.
– Это почему?
– Ну, во-первых, когда человек кому-то что-то делает – особенно, когда кого-то откуда-то вытаскивает, обычно – чуть раньше или чуть позже – люди так или иначе за это платят. А платить готовы далеко не все. Многие даже не знают, что платить – надо. Просто так в этом мире никто никому не помогает, а если человече говорит, что именно «просто так» - это повод для думок.
– А во-вторых?
– Её лицо.
– Что не так с её лицом? – удивляюсь я.
– Черты лица наполовину волчьи, наполовину лисьи. Острая форма носа, острые, поднятые вверх уголки глаз. Очень тонкие губы и широкая нижняя челюсть.
– Ну и о чём это должно мне говорить?
– Тонкие губы – это признак жестокости, равно как и всё тонкое в чертах лица любого человека. И потом … есть ещё один способ определить характер человека по его фотографии. Нужно прикрыть нижнюю часть лица, таким образом, чтобы было видно только глаза и то, что выше глаз. Смотри …
Плотной картонкой она прикрыла часть Алисиного лица. Я обомлел: с экрана на меня смотрели полные злобы, отчаяния и жестокости серые глаза. Я убрал картонку – Алиса Исаева по-прежнему нестрашно улыбалась в объектив камеры.
– Понимаешь, парень, многие люди улыбаются всем лицом. Губами и глазами. Когда нечего скрывать, это получается искренне. Твоя Алиса улыбается только губами, а на самом деле она вас всех люто ненавидит.
– За что ей нас ненавидеть? – в который раз удивляюсь я.
– За то, что у вас есть работа, а у неё нет. За то, что у вас всё в порядке, а у неё – нет. За то, что вам легко и просто, а ей … невозможно мерзко жить среди таких как ты, как Светка. Понимаешь, лейтенант?
– Ну … где-то, наверное, ты права. Но знаешь … если это правда, я лучше узнаю об этом сам, без посторонней помощи.
– Дурак ты, ей-богу, дурак. Когда ты об этом узнаешь, может быть слишком поздно. Ты рискуешь вообще всем, что у тебя есть, всем, что тебе дорого.
Я сержусь. Любят люди в чужую жопу без вазелина залезть, ой как любят!
– Послушай, Татьяна. Ты можешь говорить и предполагать всё, что угодно. Я статьи про неё читал. Я передачу энтевэшную видел. Я видел, как она с народом общается, и как народу после этого общения лучше становится – тоже видел. Советую и тебе узнать человека немного лучше, чем горячку-то пороть.
– Лейтенант, не надо тебе в Нижний ехать. Себе же хуже сделаешь, глупый …
– Я еду не в Грозный. Ничего мне не будет. Отцу и матери скажешь, что я у Светки отдыхаю. Ладно?
– Ладно, скажу … только будь осторожен.
«Все женщины
– Вот, держи, - Татьяна протягивает мне узелок зелёного шёлка. Щупаю. Там, в узелке, зашита какая-то металлическая пластина.
– Что это такое?
– Это твой оберег. Я сделала его для тебя, чтобы с тобой ничего дурного в дороге не случилось.
– Спасибо тебе … спасибо …
«А может, мне и впрямь добра хотят?» - мелькнула странная мысль.
Я задаю последний вопрос домашнему «оракулу».
– Скажи-ка, Татьяна … вот ты вроде бы неплохо людей знаешь … Алиса … она вообще – убьёт себя или нет? Мне за неё стрёмно очень …
– Она будет жить очень, очень долго. Может быть, ещё тебя переживёт, лейтенант.
В голове рикошетом пульсирует мысль: «Видишь ли, доченька, бывают и просто сны …»
– 2 –
ОЧЕРЕДНОЙ ПОВОД ПОДУМАТЬ
«Московский Комсомолец», 22 ноября 2004 года.
(с) Рита Мохель
ЛЮБОВНИКИ СМЕРТИ
Под видом спасения молодёжи от суицидов в Питере действует секта самоубийц …
Одни называют эту питерскую тусовку сектой. Другие, наоборот, считают её наиважнейшей организацией, помогающей предотвращать самоубийства. Тем более, что основал её не кто-нибудь, а священник. Причём весьма продвинутый: наставляет молодёжь не по старинке, убеждениями да молитвами, а в Интернете. Но, пожалуй, самое точное название – Клуб любителей смерти. Скорость самоистребления в клубе – шесть смертей за полгода! Корреспонденту «МК» удалось проникнуть в это тайное общество и даже почитать предсмертные послания его членов.
Осенью 2002 года выпускница мариупольского техникума Катя Черкова уехала в Харьковский университет на свою первую в жизни сессию. А потом вдруг позвонила … из Санкт-Петербурга. Повинилась матери: «Не волнуйся, я жива-здорова, но меня позвал отец Григорий. Буду помогать ему создавать сайт в Интернете».
Иеромонах Григорий (в миру – Вадим Лурье), с которым Катя познакомилась в Интернете, действительно пригласил её на работу в созданный им тогда Центр по превенции суицидов. Больше года она занималась его сайтом, а ещё опекала подростков, склонных к самоубийству, которых священник собирал со всей страны.