Ангел и фляга
Шрифт:
Ведь эмоции довольно сильно мешают делу. А для того, чтобы эмоции не мешали, многие люди надевают маски – не показывают своего истинного лица, скрывая определённые черты характера. И в этом случае я не был исключением. К тому же, маска сурового сисадмина с Петровки неплохо смотрелась со стороны. Хоть и не отражала, а скорее, скрывала суть явления. Если не смешила.
Но когда эта полная боли и страдания женщина приблизилась ко мне, маска не выдержала. Она улетела в неизвестном направлении. Странное дело, возможно, это и звучит как полный бред, но именно в то мгновение я почувствовал то же, что и она. Её отчаяние, тоска, сожаление по поводу пропавших друзей накрыло меня с головой.
Одинокий мент не выдержал и заплакал. Если учитывать то, что старина Боб последние четыре года давил
Внезапно Алиса как-то изменилась. К чертам лица, искажённым грустью, примешалась радость. Я к тому времени уже мало что понимал, но вышло так, что эта женщина притянула меня к себе, и посмотрела в глаза. Даю руку на отсечение: она глядела глубоко внутрь меня, она всё понимала. Она чему-то радовалась. Мне оставалось только широко распахнуть глаза и наблюдать за тем, как меня подхватывает и несёт куда-то мощная волна эмоций – то, что в обычной жизни я держал под строгим контролем логики и выгоды. Одна за другой рушились цепи, что держали в плену то, что чувствует, любит, творит, знает и плюёт на общепринятые правила. Когда уже становится безразлично, сколько человеку лет, кто он, что он, откуда пришёл, зачем ему это всё …
А потом мы взялись за руки, и пошли в комнату Светкиной квартиры, где тогда Алиса вписывалась. Мы выключили свет и занялись любовью. Я понимаю, фраза «занялись любовью» довольно избита, потому что слишком много людей пользовались ей, чтобы просто обозначать половой акт. Как ни крути, но рано или поздно всё дороги приводят в постель. Другое дело, какая в этом разнополом для меня действе смысловая накачка: можно банально трахнуться, можно просто заняться сексом, а можно заняться любовью. Трах может случиться с вами где угодно, когда угодно и, в общем-то, с кем угодно. Слово «трахнуться» очень чётко отражает смысл этого процесса: два малознакомых человека не смогли или не захотели придержать свои гормоны в узде и вот, типа, так вышло. Никто никому и ничего не должен, люди встретились и разбежались, словно это и не люди вовсе, а два бильярдных шара в бесконечной партии в прокуренном баре. Выражение «заняться сексом», конечно, по сути дела, то же, что и «трахнуться». Но ведь существует языковая конструкция «заняться сексом», а есть слово «трахнуться». Каждый, естественно, наполняет эти слова какими-то своими смыслами, но лично я думаю, что занятие сексом подразумевает нечто более длительное по количеству половых актов, нежели чем «трахнулись». То есть, люди, занимающиеся сексом, по сути своей, друг другу не чужие, и знают друг друга дольше, нежели господа трахающиеся. Что подразумевает под собой наличие какого-то чувства – необязательно любви, но некой очень продолжительной симпатии – точно. В свою очередь, трах, в принципе, может когда-нибудь мутировать в секс, за исключением тех случаев, когда процесс трахания происходил по очень глубокой пьяни, где участники толком-то и не смогли разглядеть друг друга.
Заняться любовью … с моей субъективной точки зрения, это явление подразумевает под собой наличие доброго и светлого чувства, именуемого любовью. Иначе - как заниматься тем, чего нет? Во время этого явления в людях открывается всё самое лучшее, и недостатки ближнего своего не имеют значения. Имеет значение только то, что этот человек с тобой, и то, что ему с тобой хорошо.
В ту ночь я впервые узнал, что это такое: когда ты безумно любишь женщину, и женщина отвечает тебе взаимностью. Явление это в моей жизни из разряда научной фантастики, но, тем не менее, это было. Думаю, что смакование постельных сцен – не моя задача, пусть этим занимаются генераторы эротической прозы. Но то, что происходило во время действия, иначе как сказкой, не назовёшь. Волшебной сказкой, в которой все проблемы сводились
Никогда в жизни у меня не было такого. Я не боялся стать отцом. Я не боялся трудностей, которые неизбежно бывают, когда женщина, на восемь лет старше тебя, хочет быть с тобой каждый день. Я не боялся искать вторую работу – несмотря на то, что я лейтенант милиции, а все менты, как известно, козлы, и работы им давать не положено. Просто потому что все менты козлы, так уж вышло.
Я не боялся трудностей. С тех самых пор и по сей день, я продолжаю делать это: не бояться.
Я чувствовал и до сих пор чувствую себя сильным, волевым и способным почти на всё человеком. Свободным от глупых предрассудков, ханжества и прочей мерзости жизни, с которой неизбежно сталкиваешься, когда хочешь быть вместе с той, которую любишь.
И что бы ни происходило между нами, через месяцы, да даже через года – я не устану повторять эту избитую, потёртую от времени фразу.
СПАСИБО ТЕБЕ, ДЕТКА. СПАСИБО ТЕБЕ ЗА ТО, ЧТО ТЫ БЫЛА В МОЕЙ ЖИЗНИ. ЗА ТО, ЧТО СО МНОЙ СЛУЧИЛАСЬ ТЫ. ЗА ТО, ЧТО СДЕЛАЛА ДЛЯ МЕНЯ. СПАСИБО ТЕБЕ …
А потом наступило то, что обычно наступает после любой ночи. Утро. Я с улыбкой смотрел на часы: мне давным-давно уже следовало быть в школе милиции, что находится на Клязьминской улице. Возможно, в другой день и при других обстоятельствах я стал бы сильно беспокоиться, но только не тогда. Я прошу прощения у всех противников ненормативной лексики. Но в свете чувств, переполнявших меня, беспокойство, что мог я вызвать у начальства своим отсутствием в школе милиции, описывалось простым словом – «похуй».
Наступило солнечное, морозное утро, рядом спала любимая женщина, и я был счастлив на все триста пятьдесят процентов. Мне пришлось сразу же отзвонить коллегам на работу, дабы предупредить: я серьёзно заболел, у меня температура – а добыть справку мне ничего не стоило. Иногда, оглядываясь назад, понимаю, что если я и солгал своим коллегам, то лишь отчасти: ведь любовь – своего рода болезнь. Заболев которой, даже менты могут послать всё на три веселых буквы, и просто быть там, где хочется, с той, которую хочется и столько, сколько нужно.
Не помню точно, сколько мы были вместе до отъезда Алисы в Нижний. Может быть, пару дней. Может быть, неделю. Я с Петровки сразу ехал в гости к Севетре, можно сказать, что я там жил это время. Просыпался рано утром, уезжал на работу, и снова приходил в этот дом. Снова смотрел в багровое зимнее небо и огни высоток. Правда, вид Алисиного тела, падающего мне под ноги, уже покинул моё воображение, и теперь я точно знал, что этого не произойдёт, если всё будет идти так, как идёт. Возможно, Алиса найдёт работу в моём городе. Возможно, из этой затеи ничего не выйдет. Но есть на свете один лейтенант, который сделает всё, чтобы у Алисы Исаевой всё получилось. Этот лейтенант - я. «Чёрт побери, - думал я тогда - эта женщина долгое время вытаскивала людей из болота депрессий и суицида. Эта женщина много кому помогла, да, в общем-то, и мне тоже – она внимательно читала мои бредни и отвечала на них, может, благодаря её ответам я и перестал валяться в кровати, подобно трупу в анатомичке. Она сама попала в беду, и вот он я, который представляет собой ту часть мира, ту часть справедливости, которая ей полагается – просто за то, что она делала и делает, наверное».
Я шагал по широким и холмистым дорогам «Крыльев», и мне было очень приятно думать о том, что я, должно быть, герой, и что у меня - получилось. Или почти получилось. И что моя мечта, которая возникла сразу после того, как я прочёл заветную надпись на экране, осуществилась, и странно получается: меня ещё не было на свете, когда Алиса пошла во второй класс средней школы. Возможно, я бы проходил так всю жизнь – думая о чём-то приятном, и не только о себе, родном, но и о других, более интересных людях.