Ангел-истребитель
Шрифт:
Этот вопрос показался странным. Никки подумала немного, прежде чем ответить:
– Разве что летом. Погода жаркая, нервы на пределе. Но действительно психованные – эти круглый год не подарок. Все эти сказки насчет полнолуния, которое якобы сворачивает людям мозги, – пустой треп. Подцепить психа можно и летним вечером в июле, и в полночь на Хэллоуин.
– С тобой такое случалось?
– Конечно. Впрочем, уже довольно давно... у меня хорошее чутье.
– А как насчет твоих подруг?
– Со всеми случается время от времени. Если повезет, просто обчистят,
– Ты была знакома с кем-то, кому не повезло?
Никки уперла в него прямой, острый взгляд. Он встретил его не моргнув. Выждав секунду, она ответила:
– Если ты говоришь о мертвых шлюхах, то да. Да, я знавала несколько мертвых шлюх. Тебе хочется узнать подробности? – Она выплевывала слова так, будто те были осколками стекла.
Реакция "журналиста" ее озадачила. Кажется, он просто задумался ненадолго, а потом произнес:
– Меня не интересует, чем они зарабатывали себе на жизнь. Они были твоими подругами?
Она смотрела на него, не зная, что и думать.
– Некоторые. Другие, наверное, заслуживали то, что получили, если не худшего.
– Может, и так. Но как ты можешь знать наверняка?
– Доверяю чутью. Некоторые люди – просто дерьмо, и планете без них только легче.
– Увы, на свое чутье я не могу положиться.
– Как, разве у журналистов не бывает инстинкта?
– Нет, – ответил он. – Только вопросы...
Джек задал еще несколько, прежде чем уйти. Никки видела его мельком еще несколько раз, когда тот говорил с девушками; по их отзывам она поняла, что "журналист" задавал им приблизительно те же вопросы, что и ей.
Но Никки была единственной, с кем он беседовал дважды.
Джек вернулся в то же кафе дней десять спустя. Никки сидела в одиночестве и кивнула, когда он поинтересовался, можно ли присесть. Снаружи моросил мелкий серый дождик.
Они довольно долго разглядывали друг дружку, не заводя разговор. Позже они не разу не обсуждали эти минуты, но Никки знала в точности, что именно произошло тогда. Они узнали друг друга и поняли, что где-то в глубине они схожи. На сей раз улыбка далась ей не без труда.
– Итак, – произнесла она наконец, – статья уже готова?
– Я не журналист.
– Какая неожиданность. Коп, значит?
– Нет.
– Что тебе нужно? – ровным голосом спросила она – Я работаю одна, без сутенеров.
– Я не сутенер. Почему у тебя нет партнера?
Это ненадолго заставило ее замолчать, но она сделала вид, что не поняла вопроса.
– Потому что я тоже не коп. Я – проститутка...
– Большинство девушек пользуются системой взаимопомощи. Одна садится в машину, вторая записывает номера.
– Я способна постоять за себя.
– Наслышан.
– Что бы это значило?
Мимо просеменила официантка. Джек подождал, пока та отойдет подальше, прежде чем ответить.
– Большинство проституток не таскают с собой оружие и наркотики, потому что их скорее заберут за них, чем за приставание к посторонним. А ты не просто носишь оружие, но еще и не боишься пускать
– Ну и в жопу их всех.
– А как насчет Салли? Ее тоже – в жопу?
Улыбка дрогнула на ее лице, всего на миг.
– Ты был с нею знаком?
– Нет. Но мне известно, что с нею случилось.
– Только одному человеку это может быть известно, – спокойно произнесла Никки. Ее рука медленно поползла к сумочке, лежавшей рядом, на полукруглом сиденье кабинки.
– Я не убивал ее, – сказал Джек. – Но я знаю, как она, по всей вероятности, умерла.
Рука проскользнула внутрь сумочки.
– Ее сняли вечером девятнадцатого июля. Она села в машину, угнанную за час до того. Лица водителя не заметил никто, включая и тебя. Скорее всего, ее изнасиловали и задушили, а тело – расчленили, оно так и не было найдено.
Пальцы ощутили жесткую шагреневую поверхность рукоятки и сомкнулись на ней. Одним легким щелчком Никки сняла пистолет с предохранителя.
– Три девушки за последние восемь месяцев, – продолжал Джек. – Все три с вьющимися темными волосами. Из них лишь Салли работала на Бульваре, вот только ее тело – или части тела – не нашлось до сих пор.
Осторожно, плавно ее указательный палец лег на спусковой крючок.
– Почему?
– Не знаю. Но если ты мне поможешь, быть может, нам удастся спросить об этом убийцу. Лично...
Выждав секунду, она вновь щелкнула предохранителем.
Джек описал свой план во всех подробностях, спокойно и рассудительно. Он перечислил слабые стороны и возможные риски, а также определил роль, отведенную для Никки. Добавил, что в любой момент она сможет отказаться и уйти.
Никки ответила, что ей потребуется время все обдумать. Джек дал неделю.
Свернув промысел, Никки отправилась домой – ей ни за что не удалось бы нормально работать, одновременно обдумывая предложение Джека. Она жила в Йелтауне, как раз на границе делового центра, и южные окна ее квартиры выходили на бухту Фальс. Аренда обходилась в небольшое состояние ежемесячно, зато не приходилось экономить на жилом пространстве. Никки никогда не задерживалась в одном городе очень надолго, но всегда обеспечивала себя необходимыми удобствами. Она не принимала наркотиков, вот уже много лет обходилась без бойфрендов... Элитная мебель и хороший вид из окна по сравнению с этим казались относительно безобидными слабостями.
Никки сбросила рабочую одежду и влезла в спортивные брюки и футболку, после чего свернулась клубочком на белой коже кушетки со стаканчиком скотча в руке. Сделав неспешный глоток, осмотрелась по сторонам: плазменный телевизор, CD-чейнджер, коллекция DVD-дисков, компьютер с набором игр к нему. Мягкие игрушки, безделицы. Что-то, с помощью чего она могла бы убивать время, не занятое работой или упражнениями. То же касалось и роликовых коньков, горного велосипеда, сноуборда. Она избавится от них перед переездом в другой город и купит новенькие по прибытии на место.