Ангел-мечтатель
Шрифт:
Не стоит удивляться тому, что мне это не помогло — мне нужны были ответы, а не тупое размахивание кулаками, чтобы выпустить пар.
Ответы я получил сразу после разминки — похоже, Гений снова каким-то образом прочувствовал мой душевный дискомфорт.
Глава 20.10
— Ну как? — оживленно обратился ко мне он, как только я устроился за своим столом, нарочито игнорируя подозрительно косящихся на меня карающий меч и горе-хранителя. — Разнится ли то, что Вы увидели, с Вашими прежними представлениями о делах давно минувших дней?
— Радикально, —
— Но я чувствую, — продемонстрировал он свою безошибочную интуицию, — что у Вас остались — или появились — некие сомнения.
— Гений! — отбросив ухищрения, постарался я взять самый ровный, самый непредвзятый тон. — Заранее приношу извинения за чрезмерную, возможно, прямоту, но это Вы руководили мятежом?
— Мой дорогой Макс! — с готовностью подхватил он мой тон. — Вы нередко корите меня за излишнюю загадочность, но зачастую я просто не могу обойтись без нее. Вот, например, сейчас: восстанием руководил я, а не Гений.
— А Вы кто? — заподозрил я неладное то ли со своим слухом, то ли с головой — после одного из ответных ударов карающего меча.
— Я — все сразу, — всеобъемлюще ответил мне любитель шарад. — Давайте скажем так: чудаковатый, витающий в облаках увалень по имени Гений появился уже после восстания — и прекрасно устроил нашу башню, дав ей возможность сместить акценты в своей истории для сохранения комфортной, лицеприятной атмосферы.
— Почему Вы ушли? — послал я очередные загадки вслед за ухищрениями. — Ведь это была последняя схватка! Их оказалось слишком много?
— О нет! — решительно возразил он мне. — Это была вовсе не последняя схватка! И еще раз нет — к сожалению, мы проиграли не потому, что их было слишком много.
— Вы не ответили на первый вопрос, — сухо напомнил ему я.
— Я ушел, чтобы вернуться, — опять погрузился он в словесный лабиринт. — И, возможно, хорошо, что в тот момент меня там не оказалось, иначе все могло бы пойти другим путем — хотя сослагательное наклонение в прошлом не живет.
— Не надо! — остановил я его — у меня уже даже в его отсутствие голова кружилась. — Я хочу просто узнать, как там все закончилось.
— А там тогда ничего не закончилось, — удивленно возразил он мне, и, почувствовав, очевидно, всплеск моего нетерпения, продолжил: — Хорошо. Но хочу напомнить Вам, что Вы уже заметили существенные расхождения между официальной и реальной версией событий — дальше они будут только усиливаться. Вы уверены, что готовы к крайне неудобной, крайне остроугольной — как заноза — истине?
— Я справлюсь, — заверил я его.
— Хорошо, — повторил он со вздохом. — Тогда смотрите.
После первой же сцены я понял, что слегка погорячился, говоря о своей способности спокойно воспринять любую информацию. И испытал глубочайшую признательность к Гению, который на сей раз не разворачивал передо мной всю череду событий одно за другим, а делал между ними перерывы — давая мне шанс … нет, не осознать увиденное, для этого требовалось намного больше времени — собраться с силами перед следующим откровением. И всякий раз мне едва хватало этих сил.
Гений ни на йоту не покривил душой, говоря, что та схватка вовсе не была последней — ее просто не случилось.
Мой глава пошел на сделку со светлоликими, чтобы не дать ей случиться.
Мой глава воспользовался отсутствием
Мой глава лишил его участников возможности забрать с собой — идя на дно — столько светлых головорезов, сколько успеют.
Мой глава сдался на милость даже не победившим в честном бою, а всего лишь исходящей от них угрозе.
Мой глава отдал во власть светлых всю нашу цитадель. И затем стоял среди них, бесстрастно наблюдая за пытками людей, у которых — в отличие от него — оказалось достаточно достоинства, чтобы не подчиниться этой власти.
И даже проглотил, не поморщившись, свое собственное похищение — как будто он стал вещью, разменной монетой, годной лишь для приобретения нужного товара.
Так вот каким образом незапятнанно светлоликие приобщились к инвертации!
Он по своей собственной инициативе донес им на того четвертого Неприкасаемого, который всего лишь хотел освободить своего искалеченного товарища, не представляющего для них больше никакой опасности.
Он удовольствовался их обещанием — обещанием светлых! — что похитителя отпустят.
Он дал им шанс посмотреть, как работает распылитель — и без единого слова возражения поставил и его им на службу.
Он собственноручно провел своего искалеченного бывшего соратника в нашу цитадель — через оставшийся открытым проход на его уровень — и превратил его там в пищу для ненасытных каннибалов.
Гений не только делал перерывы между этими немыслимыми сценами — иногда он останавливал их, чтобы дать мне необходимые пояснения. Так он показал мне, как объект неудачного похищения стал калекой — о чем мой глава, вне всякого сомнения, прекрасно знал.
И он пошел на одно предательство за другим — по его словам — ради сохранения нашей цитадели. Только в каком виде? Уродца, которого светлые господа держат на задворках? Ему оставлена самая грязная работа, ему бросают — издали, чтобы не испачкаться — объедки с господского стола, ему отведена роль дичи на их охоте, ему даже иногда позволено предстать перед ними для потехи. Но самое главное — он служит лишь контрастом, фоном, на котором еще ярче блистает их великолепие.
Я не очень понимал, как смог Гений остаться в этом месте.
Еще меньше я понимал, как сам смогу теперь там остаться.
В сложившихся обстоятельствах единственным выходом для меня была эмиграция на землю, поближе к моей дочери, чтобы предоставить ей должную помощь и защиту.
И этого выхода меня лишили, причем, совместными усилиями светлоликих и нашей цитадели — еще при первом чтении контракта, определяющего условия работы в новом отделе, я заметил в нем руку наших специалистов.
Более того, этого выхода меня лишили именно сейчас — когда мой … нет, больше не мой глава, ничему не наученный даже своим собственным опытом, заключил очередное безумное соглашение с правящим течением по разделу сфер влияния именно в том месте, где находится моя дочь — как будто его, с позволения сказать, партнеры не показали ему уже многократно, что никогда и ни с кем не собираются делиться своей властью. После всего, что я сегодня увидел, у меня не оставалось и тени сомнения, что для достижения своих целей любая из сторон так называемого партнерства пожертвует и моей дочерью, и кем угодно, не задумавшись ни на секунду.