Ангел-мечтатель

Буря Ирина

Как выяснилось на следующий день, подготовился Гений более чем основательно. Он и раньше намекал мне, что придется слегка углубиться в историю земли, но увлекшись, очевидно, забыл добавить, что речь будет идти о ее предыстории.

Я имел о ней весьма поверхностное представление — как я уже упоминал, сама земля никогда меня особенно не интересовала — но даже мои скудные познания явно шли вразрез со всем, что я видел и слышал — на сей раз Гений сопровождал практически все картины своими комментариями.

Я всегда полагал, что земля развивалась постепенно — от низших форм жизни к высшим. Гений сначала завалил меня огромным

количеством чертежей и эскизов различных ландшафтов: от пустынь до океанов и от горных массивов до джунглей между ними — и тут же продемонстрировал их воплощение в жизнь, из чего следовало, что все они и разрабатывались, и реализовывались примерно в одно время и параллельно.

Все эти места действительно казались настоящим туристическим раем — на любой вкус — и я только головой крутил, отгоняя дежавю: я нахожусь с офисе Марины и присутствую на презентации нового открытого ею направления — с показом самых выигрышных его видов и описанием его преимуществ перед обычными маршрутами.

Гений уже снова вернулся к эскизам — на сей раз представителей животного мира: как на земле, так и под водой и в воздухе. Некоторых из них я узнал — в частности, столь ненавистных мне собак, способных с легкостью выслеживать инвертированных ангелов, но, в целом, у меня сложилось впечатление, что фауна представлена на земле существенно большим количеством видов, чем содержали эскизы. Судя по всему, в реальной природе они начали адаптироваться к условиям жизни и мутировать, выйдя, не исключено, из-под контроля их создателя. Гений косвенно подтвердил мое предположение, бросив между делом, что некоторые животные были созданы просто из прихоти, и тут же досадливо крякнув, когда в его воспоминаниях, разворачивающихся в моем сознании, показался рой комаров.

Вот такой части в презентациях Марины никогда не было — она была абсолютно и совершенно равнодушна к любым животным, хотя описаниям особенно экзотических туров вовсе не помешало бы упоминание об опасностях, представляемых местной фауной.

Вскоре я отметил, что ни на одном эскизе — и, следовательно, и в реальной природе — мне до сих пор не попалось на глаза животное, хотя бы отдаленно напоминающее человекоподобную обезьяну, что вновь подрывало довольно распространенную на земле теорию эволюции. Другая же — не менее популярная там теория — утверждала, что первые люди были сотворены светлыми — и отброшены потом, как надоевшие игрушки, в сторону, когда их милосердные и любвеобильные создатели сочли их более недостойными своего внимания.

Не удержавшись, я спросил об этом Гения — мне эта теория всегда казалась ущербной, поскольку окажись она правдой, наши шансы отыскать среди потомства творений светлых хоть какие-то ростки живого сознания решительно свелись бы к нулю.

— Ни один проект не был создан той башней! — неожиданно резко ответил мне Гений. — Разумеется, первородные присутствовали и в этом — они всегда являлись неотъемлемой частью любого из них!

Если бы он не предупредил меня об этом, я бы — ни секунды не раздумывая — принял возникший в моем сознании эскиз за портрет типичного светлого. Мне был прекрасно знаком этот образ невинного херувима с глазами теленка — как бы противен он мне ни был, иногда приходилось принимать его, работая с особенно недалекими и экзальтированными представительницами человечества. И когда затем я мог, наконец, сбросить его — с невероятным облегчением и желанием

лишний раз вымыть руки — вместе с ним меня всегда покидала еще одна из и так немногих иллюзий в отношении людей.

Честно говоря, мне уже не хотелось видеть изображение его подруги — согласно человеческой мифологии, она была ничуть не менее эфемерно-зефирно-жеманной.

Но Гений все же показал мне ее образ.

И я тут же потерял нить не только последней, а вообще любой мысли.

Это была точная копия Марины. Или, по крайней мере, настолько точная, насколько может передать карандашный набросок.

И тут же эта копия стала еще более точной — когда я увидел ее воплощение. Если бы это не было абсолютно невозможно, я бы руку дал на отсечение, что это была Марина в юности — еще более цветущая, чем та, которую я знал, но столь же свободная, бесстрашная, ослепляющая одним лукавым взглядом и легкой улыбкой и абсолютно уверенная в своей неотразимости.

Дальше картины начали мелькать одна за другой — короткими вспышками.

Марина в густой чаще леса.

Марина за сбором плодов с деревьев.

Марина в воде, увертливая, как рыба.

Марина над раненным зайцем.

Марина с занесенным копьем в руках.

Марина за плетением каких-то корзин.

Марина под ворохом звериных шкур.

Марина с младенцем на руках.

Марина, доющая лохматую козу.

Марина, лепящая из глины плошки.

Марина, ткущая что-то из козьей шерсти.

Марина, поддерживающая огонь в очаге.

Марина с двумя младенцами.

Марина с уже подросшими младенцами, уверенно управляющая своим хозяйством.

Вдруг у меня снова перехватило дыхание.

Возле Марины появилось еще одно создание — девочка была еще живее, еще привлекательнее и определенно являлась предметом всеобщего преклонения, вызвав в моей памяти образ моей несравненной дочери.

Глава 20.12

— Подождите! — остановил я Гения. — Это была первая женщина на земле?

— Да, это несомненно она, — произнес он так, словно это не я, а он сам только что впервые увидел эти картины.

— А почему она везде одна? — озвучил я давно сдерживаемое недоумение. — Куда подевался тот херувим?

— Если Вы о созданной для нее паре, — презрительно бросил он, — то Адам отказался следовать за ней в новый мир, он предпочел остаться здесь.

— Где здесь? — заподозрил я опровержение самой известной теории на земле.

— Как где? — несказанно удивился Гений. — Там, где мы с Вами сейчас находимся. Все пространство между нашими башнями было макетом того мира. Создание первородных всегда являлось последним этапом проекта и происходило именно в макете, после чего их перемещали в сам мир.

— Значит, история о древе познания, змее-искусителе и изгнании Адама с Евой из рая — очередная ложь светлых? — догадался я.

— Ну, древо там просто под руку попалось, — фыркнул Гений. — И образ змея спонтанно родился, но, в целом, все так и было. Еву создали второй парой для Адама, когда его первая ушла, и обращался он с ней довольно бесцеремонно. Возникла мысль открыть ей глаза на то, что жизнь может быть другой, она начала задавать вопросы — их с Адамом и вышвырнули именно туда, куда он и сам не хотел, и где ему никто не рад был. Хотя, в конечном итоге, сам того не желая, он сыграл в том мире важную роль.