Ангел-мечтатель
Шрифт:
Они проводили вместе все вечера.
Раньше они занимались за единственным в своей комнате столом по очереди — на уроки им никогда не нужно было много времени. Потом, когда Дара у Игоря пропадать начала, рабочее место осталось у Аленки в единоличном пользовании.
Теперь же они сделали перестановку в комнате, пододвинув свои кровати вплотную к окну и втиснув этот стол перпендикулярно к стене перед шкафом. Чтобы вместе заниматься можно было, объяснили они. Аленке досталось крохотное пространство между столом и шкафом, куда только она втиснуться могла; Дара располагалась
Но занимались они явно не уроками, постоянно склоняясь голова к голове над своим общим ноутбуком — как показала мне камера. Что при этом было на экране ноутбука, я смог разглядеть только через пару дней, когда они отправились на кухню ужинать, оставив его включенным на столе.
Оказалось, что Дара вернулась к собранной ими с Игорем базе данных ангельских детей. После аварии Татьяны Игорь ее полностью забросил, а Дара пыталась было снова за нее взяться, но нас тогда раз за разом новым ударом накрывало, и Даре приходилось ее откладывать.
Теперь же, по всей видимости, она решительно взялась за восстановление старых связей. И Аленку к этому привлекла, прочувствованно подумал я в приливе гордости за по-настоящему повзрослевшую Дару. О лучшем повороте событий я даже мечтать не мог. Планы нашего руководства, как я понял, распространяются на всех ангельских детей, и мои девочки, обзаведясь широкой сетью контактов среди них, сразу же получат солидное преимущество.
Я решил не задавать им никаких вопросов, чтобы не бередить явно затягивающиеся раны Дары напоминанием о том, с кем она начинала создавать эту базу.
Глава 6.6
К сожалению, Галя деликатностью никогда не отличалась. Не прошло и двух недель мирных вечеров в кругу всей нашей семьи, как она начала хмуриться, затем бросать на Дару озабоченные взгляды, а затем и выстреливать в нее вопросами. Сначала отдельными, словно невзначай, а затем — отбросив даже видимость женской чуткости — прямо допрос им устроила.
Как дела у Игоря? Чем он занимается? Кто ему хоть еду готовит? Он уже оправился от гибели родителей? Они с Дарой, случайно, не поссорились? Дара понимает, что ему сейчас особое внимание от оставшихся близких нужно? И что это от Олега уже давно ничего не слышно? Может, у него кто из родителей приболел? Или у него новые друзья появились? Или он работу нашел?
Дара отшучивалась, что работу они оба нашли, как и положено мужчинам. Так что на долгие встречи уже времени нет, да и холодно уже часами гулять, а в кафе сидеть — никакой стипендии не хватит. А новые знакомые у всех постоянно появляются.
Галя никак не успокаивалась. Зачем в кафе сидеть, если у приличных людей дом имеется? Что, если нам к обеду их позвать? Игорь когда в последний раз нормально ел? А со Светой и Сергеем когда мы все вместе виделись, кто-то помнит? Точно, на похоронах — сколько же времени уже прошло! Может, пора уже к обычной жизни возвращаться?
В конце концов, однажды вечером, укладываясь спать, я прямо спросил у Галя, чего она добивается.
В ответ я услышал, что девчонкам все шуточки, а нам не хватало еще замечательных
Сдержавшись, я заметил, что замечательным зятьям придется подождать, пока их будущие жены хорошее образование получат.
Галя фыркнула, что хорошие жены не образованием хвалятся, а заботой и внимательностью, а также тем, что повсюду следуют за своими мужьями.
Уже с трудом сдерживаясь, я напомнил ей, что забота и внимательность — это дорога с двусторонним движением, по которой настоящие пары идут вместе, а не один вприпрыжку за другим.
Галя процитировала мне пословицу: «С глаз долой — из сердца вон» — с таким видом, словно это была надпись на знаке, регулирующем движение на той самой дороге.
Бросив сдерживаться, я поинтересовался у нее, кому нужен спутник с таким сердцем, и резко оборвал разговор, велев ей дать девочкам самим решать, куда и за кем им следовать.
И полночи потом гадал, когда моя Галя успела превратиться в свою собственную мать, которая в свое время жизни ей не давала из-за того, что я никак не соответствовал ее представлениям о замечательном зяте.
Через пару дней у меня появились куда более серьезные основания теряться в догадках.
В тот вечер Дара вернулась домой позже обычного, когда мы с Галей уже с работы приехали. Не застав ее дома, я тут же позвонил ей — она прощебетала мне в трубку, что немного с Игорем заболталась, но уже едет домой, и добавила, что очень проголодалась.
Галя вся загорелась и бросилась готовить ужин, и даже меня позвала на стол накрывать — чтобы «побыстрее накормить ребенка».
Едва заслышав звук ключа в замке, она пулей вылетела из кухни, бросив мне на ходу: «Давай, накладывай — мы сейчас!».
Из коридора до меня донеслось возбужденное, но невнятное бормотание, и через пару минут Галя впорхнула назад на кухню с сияющими глазами, бросила мне приглушенной скороговоркой: «Умница дочка — умеет старших слушать! Вон Игорь ей планшет подарил» и, выхватив у меня кастрюлю, шлепнула на Дарину тарелку щедрую добавку жаркого.
Я терялся в догадках весь ужин. Причем молча — Галя не дала ни мне слова сказать, ни себе поесть нормально. Рассеянно ковыряясь вилкой в своей тарелке, она засыпала Дару вопросами об Игоре, его работе, его учебе, снова о его работе, его самочувствии и опять о его работе…
Дара мычала что-то с набитым ртом, утвердительно кивала, отрицательно мотала головой, сияла ямочками на щеках и лишь изредка бросала фразы, что, мол, у Игоря все хорошо, он весь ушел в работу, им очень довольны, даже вот премию дали.
Аленка переводила с одного из нас на другого свой непроницаемый, прохладный взгляд, поднимала уголки губ в чуть ярче обычного выраженной полу-улыбке и твердо держала ширму своего блока.
Я тщательно пережевывал пищу, чтобы не скрипеть впустую зубами, и терпеливо ждал возможности провести с Дарой более предметный разговор. В первую очередь меня интересовало, кто мог премировать Игоря за направленную против нашего сообщества работу и кто надоумил его тратить преступно полученные средства на Дару, бросая таким образом на нее тень.