Ангел-стажёр
Шрифт:
Стасу я, естественно, рассказывать об этом не стал. Еще захочет, чтобы она и этому всех его костоломов научила - они эту бесчувственность перед любой операцией, как латы, натягивать будут.
Я только спросил его, чем он недоволен. Да, мы говорили с Татьяной о наблюдателях - о повышенной осторожности в их подразделении. Да, в результате разговора она сумела взять себя в руки - первый, самый сложный, день тому подтверждение. Да, она держит себя под контролем все время - что дает веские основания надеяться, что наблюдателям
Ответа у Стаса не нашлось, и он отключился, проворчав напоследок, что проблема не в чем, а в ком, из-за кого он скоро параноиком станет.
Ответ нашелся у меня. После того, как я добрых полчаса провалялся на шезлонге, раздуваясь от гордости за Татьяну. И за себя. Нет, ну какие мы с ней молодцы: я ей земные воспоминания вернул, а она выудила из них свое самое необходимое сейчас свойство. И, видно, заранее готовиться начала - отсюда и та легкая отстраненность в разговоре со мной. А я еще усомнился в ней - решил, что отцам-архангелам и к ней удалось ключик подобрать…
Минуточку, когда это так складывалось, чтобы нужное умение само собой в нужном месте и в нужное время появлялось? В смысле, не у меня. Причем, в родных пенатах даже мой непревзойденный закон надобности пару раз сбой давал. Пока я силой воли его не подкрепил. А Татьяне и до моего характера, и до моего опыта далеко.
Неужели они опустились до того, чтобы неопытностью … нет, даже не молодых сотрудников, а всего лишь соискателей пользоваться? Святые отцы-архангелы, это не о вас! Это уже не невинные шутки над одним из лучших профессионалов среди ваших подчиненных. Это, скорее, какие-то смутные силы у вас под носом орудуют, пока вы этими шутками развлекаетесь.
Кто же это может быть? Я уже задавался этим вопросом - до возвращения памяти Татьяны. Подозревал и наблюдателей, и внештатников, даже целителей - в превышении полномочий. Но судя по моему общению с ними - а также по неудаче, которую потерпело требование наблюдателей ликвидировать всех ангельских детей - ни у одного подразделения не было достаточного влияния на отцов-архангелов, чтобы заставить их переступить через основы основ нашего сообщества.
В конце концов, незыблемость их моральных принципов намертво впечатывается в сознание всех вновь прибывших ангелов в качестве образца для подражания на всю последующую вечность.
Значит, смутные силы действуют у них за спиной.
Подрывая, между прочим, не только понятие о неприкасаемости их принципов, но и всеобщую уверенность во всевидении их недремлющего ока.
Из чего следует святая обязанность любого ангела, обнаружившего следы порочной деятельности смутных сил, защитить авторитет и доброе имя своих образцов для подражания.
А именно, вывести смутные силы на чистую воду - прямо под всевидящее око.
В надежде, что оно заметит и акт героизма преданного сотрудника-одиночки.
И оставит его, наконец, в покое, перенеся
Вот пусть их потом и гоняют по бесконечной полосе препятствий, а преданный ангел, как и положено истинному герою, незаметно удалится со сцены и скроется…
Стоп, слушают же, как обычно! Потом додумаю, когда всевидящее око от меня отвернется. Хватит того, что я только что практически обязался раскрыть заговор смутных сил.
Дело за малым - вычислить их. В одиночном заключении. На заброшенном, уже необитаемом горизонте. В отсутствии каких-либо контактов и источников информации. Мысленные не считаются. Один вместо фактов громами и молниями в меня мечет, другой - словесным мусором засыпает.
Святые отцы-архангелы, внесите, пожалуйста поправку в протокол о моих намерениях: Надеюсь, что вы заметите акт небывалого героизма преданного сотрудника-одиночки.
Тьфу ты, прямо как напророчил этот балабол темный, когда разглагольствовал о том, как бы нам втроем с Татьяной в какой-нибудь заброшенный уголок сбежать и решать там в уединенном размышлении великие проблемы мироздания. Только почему-то в заброшенном уединении я один оказался…
Я вдруг замер. Мысленно - тело и так на шезлонге по стойке смирно, как колода, лежало.
Татьяну словно подменили после моего задержания.
Стас говорил, что она никого слушать не хочет.
Но имел в виду при этом себя и нашу земную компанию.
Кроме них, она общалась все это время только с бледной немочью и темным гением.
Первого сразу со счетов можно сбросить - мелковат еще, чтобы смутные силы через него действовали.
А вот темный лицедей давно уже к Татьяне подкрадывался.
И обличье вдруг себе менять собрался.
И я сам его попросил глаз с нее не спускать…
Святые отцы-архангелы, улавливаете ход моих мыслей? Это же типичная тактика темных: отвратить объект своего интереса от всего его окружения, лишить его защиты и поддержки и подчинить беспомощную жертву своей полной власти. Ведь с Галей именно так и было, когда она ко всем нам спиной повернулась и ничего, кроме своего искусителя, на знать, ни видеть не хотела.
Но если Галю мы тогда отстояли, то Татьяны им и подавно не видать. Пока я жив - а я вечен. И обязательства на себя просто так не беру.
Так что попрошу вашего внимания, святые отцы-архангелы еще ненадолго - до развязки рукой подать. Уж простите - трагик из меня никак не получается, завершу я вашу пьесу срыванием масок.
Прямо руки зачесались. Задрожав от нетерпения, я рывком вызвал в памяти картину леса у ручья. Не рассчитал. От длительного безделья сил слишком много накопилось - картинка перед глазами тоже задрожала и начала двоиться. Я бы даже сказал, вращаться - словно меня то по одну, то по другую сторону от поваленного дерева забрасывало.