Ангел-стажёр
Шрифт:
– Да отключись ты!
– раздался у меня в голове протяжный стон.
От неожиданности я отпрянул. Почему-то не в ту сторону. Судя по ракурсу, меня занесло на камни у ручья. Позади ствола.
– Не остановишь лет движенье, - перешел отчаянный стон в пафосное завывание, - и притяжение близких душ.
Да неужели? Ты смотри, как запел! Может, учуял близость провала? Знаю я их темную привычку в чужих мыслях шарить.
– С какой это стати я отключаться должен?
– спросил я, чтобы со своими собраться.
–
Точно. Учуял. Цену себе набивает. Похоже, этот великий интеллект действительно может на расстоянии за чужими мыслями шпионить. И не исключено, что его вот так - ни с того, ни с сего - ко мне потянуло, чтобы обсудить условия почетной капитуляции.
– Чего ты хотел?
– дал я ему шанс добровольно во всем сознаться.
– Как хозяин переговоров, - промурлыкал он, - я предоставляю право первого слова гостю.
Однако. Высокий интеллект решил сразу начать с высоких ставок. Вынудить меня прямо в лицо ему обвинение бросить. И потребовать, небось, доказательств. И выяснить заодно, что мне известно. И найти, тем временем, самые естественные объяснения. И превратить, таким образом, свою капитуляцию в торжество справедливости над бездоказательной клеветой. Известная тактика - я сам не раз так поступал.
– Да я, собственно, хотел узнать, как Татьяна, - не дал я ему шанса бить меня моим же оружием.
– Стас говорит, что она держит себя в руках, но я удостовериться хотел.
– Как она это делает?
– быстро спросил он совершенно другим тоном.
– Что делает?
– подобрался я в ожидании первых признаний хвастливого интеллекта.
– Она не держит себя в руках, - объяснил он, - она полностью себя заблокировала. Разум щитом прикрыть несложно - это тоже мыслительный процесс. А вот как она эмоции отключила?
Понятно. Значит, он на ее чувствительной струнке играл, а теперь та вибрировать в ответ перестала. В принципе, совершенно естественно - Татьяна всегда не головой, а сердцем думала. И пронырливый интеллект, видимо, решил, что этим инструментом он уже овладел в совершенстве.
– Какое тебе дело до ее эмоций?
– дал я себе шанс убедиться в обратном.
– С чего ты взял, что она их заблокировала? Она с тобой общается, что ли?
– Общается, - лишил он меня этого шанса.
– Но при этом не общается, - швырнул он его мне назад.
– В смысле?
– крепко ухватился я за него.
– Она всегда представлялась мне светилом, - заговорил он, явно подбирая слова, - в котором материя находится в постоянном движении. Волнами прокатывается по поверхности, под которой происходят совершенно невероятные процессы, и лишь изредка совершенно фантастические идеи протуберанцами выбрасывает.
Гад. Это же надо такой комплимент завернуть - тут никакое
– Я уже давно хочу понять, как их выбрасывает, - продолжил темный гений, - из чего они формируются, что их выталкивает. Только слепит светило, когда в него вглядываешься. В этом смысле, - усмехнулся он, - ее мысленный блок фильтром мне служит, сводя сияние к приемлемой яркости.
Понесло. Святые отцы-архангелы, настоятельно прошу вас стать свидетелями признания из первых уст в нарушении неприкосновенности личной мысленной защиты.
– А теперь, представь себе, - предусмотрительно снизил голос обвиняемый, - светило замерзло. Покрылось непроницаемой оболочкой, сохранившей вздымающиеся волны и зачатки протуберанцев, но в полной неподвижности. Можно подойти, но уже ничего не видно - даже взгляд скользит по поверхности, как по льду.
Молодец. Татьяна. От всех забаррикадировалась.
И я тоже. Не зря ей про подводную лодку рассказывал. Она мой образ усовершенствовала, иллюминаторы устранила, чтобы всякие любопытные интеллекты свой длинный нос туда не совали.
И Игорь - точно наш сын. Теперь уже никаких сомнений. Ангельскому родителю мысленный процесс потомка всегда в истинном свете открывается. У Игоря он напоминает могучий водный поток: от меня он взял мою любимую стихию, от Татьяны - вечное движение. С завихрениями, всплесками и периодическими гейзерами.
– Вот я и спрашиваю: как она это делает?
– оторвал меня от знакомой картины голос темного гения.
– Эмоциональный щит никогда долго не держится, и закрепить его невозможно. В материальном мире такое открытие можно сравнить только с полным растворением в пространстве - вместо простой невидимости. Ты представляешь себе его значение?
– Это - умение Татьяны, - решительно отверг я призывы к моей ангельской сознательности.
– Захочет - расскажет.
– Да я спрашивал!
– бросил он с досадой.
– По-моему, она даже не поняла, о чем я говорю.
– Значит, не хочет, - с огромным удовольствием ввернул я.
– Нет, значит, нужно ее разблокировать, - поправил он меня, - чтобы она услышала и поняла.
Тревога. С этого заносчивого интеллекта станется придумать, как Татьянину подводную лодку разгерметизировать. У наблюдателей. Ее же там утопит - сигнал «SOS» не успеет послать!
– Послушай меня, и внимательно, - бросил я все силы, как и положено хранителю … ну ладно, бывшему, на спасение своего … ну ладно, бывшего человека.
– Это - давнее Татьянино умение. Я с ним уже сталкивался. Тормошить ее сейчас не только бесполезно, но и небезопасно. Как медведя в спячке.
– Какого медведя?
– недоуменно перебил меня он.
– А такого, который зимой спит, - вспомнил я о том, что он понятия о земле не имеет.
– Разбудишь - мало не покажется. Выход один - ждать, пока она сама проснется.