Ангел-стажёр

Буря Ирина

Очень скоро юный писарь перестал строчить, как телеграфный аппарат, лишь изредка стреляя в меня возмущенными взглядами, и начал прислушиваться и хмуриться. На губах моего руководителя заиграла чуть заметная усмешка, и он перешел от фактов моих проступков к их причинам.

Я внял его призыву к моей откровенности. Это, конечно, совсем не та аудитория, на которую я рассчитывал во время открытого и публичного процесса над собой, но для репетиции последнего сойдет. Закаленный землей ангел, вновь напомнил я себе, умеет и навязываемую ему

трагическую роль превратить в гимн героизму и несгибаемости.

И вносить свой посильный вклад в дело воспитания подрастающих кадров я никогда не отказывался. Тоша может подтвердить - главное, ему больше одного слова «Да» не давать, а то два он уже связать не сможет.

В отличие от него, мое красноречие уже давно в легенду вошло. Как и дар убеждения. По крайней мере, на земле. И я решительно готов поставить его на службу родным пенатам. Временно. Пока не удастся убедить их вернуть меня на землю - для создания других легенд. Нет ни малейшего сомнения, что внештатники за окнами тоже каждое мое слово фиксируют, и отнюдь не по собственной воле.

Мне даже не было жаль времени, затраченного на этот то ли допрос, то ли интервью - вместо упорного и неустанного прогрызая стены.

Такое сожаление появилось у меня, когда мой руководитель явился ко мне и на следующий день. С новым писарем. А затем и еще с одним. И так несколько дней.

Их регулярное появление не позволяло мне снова забыть о времени. Когда мы говорили, минуты стучали у меня в голове метрономом, который срывался в бешеный ритм, как только они уходили. От грохота в ушах сознание у меня сотрясалось и соскальзывало, хаотически расширяя трещину в стене в абсолютно не запланированных направлениях.

В образовавшиеся лучи у меня уже скоро почти все пальцы вставлялись, но и только - стена между ними не поддавалась самому бешеному натиску. Мне, что, морской звездой через нее протискиваться?

Вот дернули же темные гостеприимного хозяина из себя изобразить! Не спрашивать же теперь моего руководителя, сколько еще у нас в отделе молодых кадров, которых он решил приобщить к моей истории. Пусть семинары у себя организуют с уже посвященными - заодно научат новичков добытой информацией делиться.

А вот столь революционную идею по усовершенствованию профессиональной подготовки следующего поколения хранителей просто недопустимо откладывать до их следующего посещения.

– Это что за паломничество ко мне образовалось?
– обратился я к самому неотразимому средству воздействия на собратьев.

– Значит, работает, - довольно хмыкнул Стас.
– Появляются регулярно? Препятствий им не чинят?

– Что работает?
– оторопел я от такого пренебрежения. Может, нужно степенью моей занятости поинтересоваться, прежде чем меня в какую-то работу включать?

– Операция по созданию широкого общественного резонанса, - любезно объяснил он.
– Признаюсь, не ожидал я такого отклика от твоей идеи с опусами. Внештатники, правда, тоже подсобили.

Отсутствием мозгов. Такой кипеш подняли с изъятием имеющихся, что теперь у нас все отделы гудят, как пчелы после обыска сот. Интересуются, что там в них такого было.

Я помолчал, старательно повторяя про себя его основные тезисы. Нет, быть такого не может! Он же меня освобождать собирался. До того, правда, как меня сюда перевели. Неужели у отцов-архангелов и для него приманка нашлась, чтобы завлечь его в противоестественный союз внештатников с темными?

– Стас, меня задержали за эти воспоминания, - осторожно напомнил я ему.
– Зачем усугублять единственное обвинение против меня?

– Именно!
– торжествующе подтвердил он.
– Единственное обвинение касается фактов твоей деятельности в ранге хранителя. И твой бывший отдел имеет полное право подключиться к расследованию. Для очистки своего доброго имени, исключения повторения подобных нарушений в будущем и прочая - ваш глава обоснование объемом с годовой отчет наваял.

– Зачем?
– коротко осведомился я, задетый за живое услышанной терминологией.

– Тех опусов, что спрятать удалось, - ответил Стас, - на всех желающих не хватает. По листикам уже растащили. А те, которые с ними уже ознакомились, требуют расширенной версии.

– Насколько расширенной?
– похолодел я.

– Максимально, - твердо объявил он.
– К твоему шефу уже очередь из других отделов выстроилась - все хотят подробностей из своей сферы деятельности. Он обещал их представителей под видом своего молодняка проводить - ваши ведь на земле все время, их в лицо никто не знает. До сих пор проблем, говоришь, не было?

Я не смог бы ему ответить, даже если бы хотел. Отцы-архангелы, я уже смиренно молчу о справедливости, я уже давно не удивляюсь воспитательным оплеухам - но где принцип соответствия наказания преступлению? Премного благодарен, мне не придется играть роль наставника всех новичков хранителей - мне всего лишь придется исповедоваться перед всеми отделами нашего сообщества. А сколько их, кто-то может мне сказать?

– Ровно столько, сколько нужно, - с готовностью отозвался Стас.
– Мы все просчитали, график составили…

– График?!
– задохнулся я.
– Я вам что - «Весь вечер на манеже»? Мне больше делать нечего?

– Но ты же хотел признания, - язвительно заметил он.
– Лопай теперь полной ложкой. И чем это ты там занят?
– добавил он подозрительно.

– Думаю, как отсюда выбраться, - вовремя вспомнил я об осторожности.

– А ты не думай, - отчеканил он.
– Жди указаний и выполняй их.

– Каких еще указаний?
– насторожился я.

– Согласованных и утвержденных, - перешел он к своему самому авторитарному тону.
– Участие твоего шефа в расследовании - это операция прикрытия. Основная задача состоит в том, чтобы приучить внештатников к регулярным посещениям.