Ангел в аду
Шрифт:
– Я готов, - сухо сообщил я доктору, протискиваясь сквозь дергающиеся двери лифта.
– Тогда нам надо торопиться, - буркнул доктор и развернувшись ко мне спиной двинулся по коридору.
Секунду я смотрел в эту сутулую спину, одновременно прислушиваясь к холодной тяжести револьвера, зарытого в складках моего одеяния, а потом двинулся следом.
На ходу я оглянулся, Лилит так и осталась полулежать в дверях, а от нее тянулась цепочка кровавых следов.
Но это была не ее кровь. Просто я порезал обе ступни об
Странно, когда я был маленький я совершенно не боялся темноты. Наоборот, забившись в самый темный угол, я любил наблюдать оттуда за происходящим, опосредовательно принимать в нем участие, одновременно оставаясь в тени. Когда наступала ночь и нормальные люди оловянными солдатиками укладывались в свои кровати-коробки, я словно оживал, "выползая из своего темного угла" на свободу, купаясь в ночи и чужих снах...
Никак не соображу сколько я спал, спал ли вообще, а если спал, то проснулся ли?.. Осталось вспомнить не так уж много.
Минус второй этаж абсолютно не изменился. Как будто под ним нет и никогда не было ни минус третьего, ни минус четвертого, ни минус пятого, ни наконец минус шестого с его прозекторской.
Тот же бесконечный кафель, то же отсутствие летучих мышей. Только еще добавилось отсутствие людей. Никто не сновал с деловитым видом по коридорам, никто не восседал с сосредоточенно-непринужденно- озабоченным (словно кот, мучимый запором) видом за письменными столами...
Хм, неужели я умудрился таки всех истребить?!
Я не удержался и заглянул в ту комнату, где меня осчастливили ВР-чипом.
Никого. Все чисто и прибрано, будто здесь вообще ничего не происходило.
Я подошел к столу, у ножки которого лежало тело доктора и немного отодвинул его с места. Так и есть, под ножкой крохотное пятнышко. Сейчас трудно судить, но скорей всего это были следы подсохшей крови.
До лифта я добрался беспрепятственно. Благо, дорога была уже знакома.
Только бы не опять в прозекторскую. Я понимал, что шансы мои равны почти нулю, но я шел вперед ибо казалось, что как только я вырвусь из заколдованного круга, мучения мои закончатся сами собой.
Возле лифта меня поджидал Спенсор Трапс.
– Не дурите, Энжел, - тихо пробормотал он, стараясь не глядеть мне в глаза.
– О чем вы?
– невозмутимо парировал я, стараясь поймать его ускользающий взгляд.
– Вы прекрасно знаете о чем...
– Ничего подобного!
– Вы напрасно затеяли все это.
– Не говорите загадками.
– Чего вы добиваетесь? Вы хотите расшатать устои сложившейся системы?! Поверьте мне, это вам не под силу! Да и системы нет как таковой. То, что вы можете наблюдать, неузнаваемо искаженно инерцией восприятия масс, бледная тень действительности...
– Вы хотите сказать, что действительность еще более омерзительна?
– Не передергивайте, Энжел. То, что вы видите и
– Вы хотите сказать, что виной всему является бракованный чип?
– Нет, но...
– Тогда у меня есть еще один вопрос - последний!
Трапс глянул на меня с плохо замаскированным беспокойством.
Я беззаботно ухмыльнулся в ответ и, не давая ему опомниться, тут же спросил.
– Если я убью вас, система рухнет?
– Нет, конечно.
– А жаль, это был бы такой простой и прекрасный выход.
– Вы больны, Энжел!
– Я здоров!
– Физически да, но...
– А точкой отсчета вы считаете собственное восприятие действительности?
– Нет, но...
– Прощайте, Трапс!
– Не обольщайтесь, Энжел...
После всех моих похождений все дальнейшее было легко и просто: я выстрелил только раз, Трапс отлетел к стене и оплыл, словно подтаявший пудинг.
Странно, но даже после этого чувство, что за мной внимательно наблюдают не исчезло.
Я ощущал себя бессмысленно суетящимся муравьем, которого накрыли прозрачным стеклянным колпаком. Но я адски не хотел обратно в прозекторскую!
На минус первом было также безлюдно, как и на минус втором и, лишь поднявшись на нулевой, я понял, что на самом деле это всего лишь наступила ночь. Не какая-то символически-метафорическая, а самая обычная вульгарная ночь.
Или все-таки она являлась олицетворением моего духовного состояния, кто знает...
Охранник, увидев меня, буквально подавился тем чаем, который он до этого спокойно прихлебывал из пластмассового стаканчика. Я улыбнулся ему как только смог - обворожительно и пока он сдавленно булькал и откашливался, пулей вылетел на волю...
Проблуждав по ночному городу около часа, я почуял за собой хвост...
Остальное вы уже знаете.
За окнами занимается рассвет. Что несет нам новый день? Я никогда не был переполнен оптимизмом и после всего происшедшего его уровень ни на йоту не повысился.
Я перебрал все события, приведшие к текущему положению вещей. Сказать, что после ночи воспоминаний у меня добавилось ясности значит покривить душой.
Но буквально через несколько мгновений наступит день и может быть он внесет свои коррективы. Вот уже и моя русалка беспокойно заворочалась.
В блеклых предрассветных сумерках нарождающегося нового - пусть хилого, но, надеюсь все таки, не мертворожденного - дня я ясно вижу, как трепещут ее ресницы.
Вот она открывает глаза. Внимательно глядит на меня и тревожно спрашивает:
– Ты кто?
Глупенькая! Если бы я только знал ответ на этот вопрос. Может быть тогда мне удалось даже всю окружающую нас реальность поставить с головы на ноги.
Хотя с другой стороны не все ли равно, является ли реальность абсурдом или абсурд является реальностью.