Ангел во плоти
Шрифт:
Я слез со спины остановившегося волка и, гундося в зажатый нос, спросил:
– И что это все значит?
– Там. Смотри, - коротко ответил серый.
Проследив за его взглядом, я заметил на дальнем конце этой вакханалии жидких отходов стайку копошащихся в болоте созданий, чем-то смахивающих то ли на людей, то ли на обезьян. Разглядеть их было сложно, но не из-за расстояния, а из-за скудного освещения. Я вдруг с ужасом понял, что в этом мире нет цветов, все вокруг было черным, серым или светло серым. На появление солнца в тусклом небосводе не было никакой надежды –
– Это то, что осталось здесь от людей? – переспросил я Шермана и получил в ответ утвердительный кивок серой лобастой морды.
Неожиданно волк добавил:
– Не только они, - и, мотнув мордой в сторону бегемотов, сказал. – Эти тоже из бывших обжор на Земле.
– А почем ты знаешь?
– А когда очередной жертвой закусываешь, то ее мысли часто наружу лезут, - не стал хитрить хищник. – А вот черти невкусные – горькие. Их если только из морального удовольствия рвать на части приятно.
– Экий ты кровожадный, – грустно возразил я на такие гастрономические откровения.
– Ты просто не в курсе, - спокойно ответил волк. – Разве не заметно, что в этом мире нечего есть? А голод, между прочим, здесь просто ужасный, бесконечный и сводящий с ума.
– А я что-то и не проголодался. Тут, скорее, стошнит!
– Ну, кому как повезет, но я пока неедящих не встречал. Всегда, или ты съешь, или тебя съедят, - объяснил здешние законы вежливости серый приятель. – Кроме того здесь нет огня и нет живых растений, так что есть приходится только друг друга.
– А нельзя как-нибудь по-другому? – осторожно спросил я, представляя, как мне придется закусывать вымоченными в дерьме бегемотами. Это какой же голод должен быть, чтобы таким питаться, да еще в сыром виде?
Ответом мне было суровое мотание головой – Шерман предпочитал молчать, если было можно обходиться без слов. И все-таки он добавил:
– Здесь каждый защищается, как может: эти обжоры наращивают массу тела и толщину шкуры, а та мелюзга сбивается в стаи под покровительством какой-нибудь дряни из чертей. Сейчас сам увидишь…
– Мы что, мы к ним пойдем? – попытался выведать я план предстоящих действий.
– А есть варианты? – буркнул немного недовольно волк.
– Нет, – вздохнул я в ответ.
И в самом деле, пока я ничего не понимал в этом мире, и не мне было указывать, что кому делать. Вдоволь налюбовавшись вдохновляющим тошноту пейзажем, мы стали месить ногами грязь вокруг вонючего болота по направлению к копошащимся вдали существам.
Вскоре я смог рассмотреть, чем занимаются эти маленькие уродцы. Они ковырялись, кто по колено, кто по пояс в болоте, что-то там вылавливая и собирая в корзины из грубо сплетенных ветвей – видимо из того же мертвого леса. Вид их был ужасен, если учесть, что когда-то это были люди. Этих, больше похожих на безволосых шимпанзе существ, было невыносимо жалко: их труд был не только безрадостен и тяжел, но и просто отвратителен.
Я уже полетел к несчастным, как говорится, расправив крылья и набрав побольше воздуху для пламенной речи в защиту прав обиженных и угнетенных, как почувствовал, что мой зад, вернее штаны меня не пускают.
– Куда прешь, самоубийца.
Так что мне на ходу пришлось перекроить праведное возмущение в осторожный вопрос:
– А что, нельзя?
– Если хочешь, чтобы тобой закусили, то можно, - волк обнажил свои зубищи то ли в оскале, то ли в ухмылке – поди тут разбери. Я вдруг вспомнил про свои, тоже немалые зубы и спросил:
– Слушай, а я-то на человека похож?
– Ты самый человекообразный в этом мире, - волк с трудом выговорил мое высоконаучное определение и добавил. – Даже одет, как человек. Морда, правда, подкачала, но не настолько как у них или меня. Сдается, что ты все-таки черт, а не ангел.
Я удивленно смотрел в серые глаза и не мог понять, шутит ли эта зверюга или говорит всерьез. В любом случае узнавать в деталях подробности своего уродства мне расхотелось, как и доказывать что я не тот ангел, а этот. Не один ли бес? Доказывать свою сущность здесь надо делом – словам все равно никто не поверит. Поэтому я деловито спросил:
– Они опасны?
– Я же говорил: здесь опасны все! Неопасных давно съели, - и мне опять были явлены клыки во всей их устрашающей красе. Шерман смилостивился и пояснил. – Я, например, с такой стаей не справлюсь. И тебя, вот такого, без подготовки, они просто на клочки разорвут.
Я постоял, подумал и решил:
– И все-таки пойду. Если меня разорвут, то хоть из этого мира вырвусь, и надеюсь не вниз. А ты, если не хочешь проваливаться дальше, в драку не лезь.
Шерман был явно озадачен таким логическим вывертом, так как больше не сказал ни слова. Только уже из-за спины я услышал тихий рык:
– А про снуфов забыл?
Я не стал отвечать, так как отвечать было уже некогда. Впереди серый народец выкарабкивался из навозной жижи и группировался в оборонительно-атакующие порядки. То есть человечки побольше вышли вперед, вооруженные дубинками и острыми камнями. Вырабатывать разные научные тактики времени не осталось. Поэтому я решил просто поднять руки кверху и трубным гласом возвестить:
– Братья и сестры, я пришел к вам с миром! Я хочу пом… - почему-то моя аудитория не стала не то что рукоплескать или молиться, а даже не дала минуты изложить мирные инициативы. Мой лоб посетил немалый булыжник. Хорошо, он был на излете и я не потерял сознания, а только плюхнулся задом в грязь. В отличие от меня, агрессивно настроенные аборигены сразу же воспользовались позиционным преимуществом и гуртом бросились на меня.
Но булыжник благотворно подействовал не только на их храбрость, но и на мои бойцовские качества, которые раз уже меня спасли при встрече с волком. Все произошло мгновенно. Я сумел отбить одного, второго – эти уродцы с их бараньим весом отлетали от меня как теннисные мячики, но проблема была в их количестве. Уже после второго удара в одну мою руку вцепился зубами один из самых шустрых, я еще отбил третьего, и начал колотить нападающих теми, что повисли у меня на руках, но понял, что это конец.