Ангел вожделения
Шрифт:
Первое время Антони еще заискивал перед хозяйкой, но постепенно все больше проникался властью, подчиняя себе Бекки. Если поначалу он из кожи вон лез, пытаясь подражать «аристократишкам», что окружали Бекки, то в дальнейшем он понял, что хозяйка ценит в нем именно мужика, эротическую машину. И Бекки стала теперь для Антони не хозяйкой, не дамой света, а простой бабой, которую нужно не только придавить в постели, но и задать хорошую порку, утвердить свое мужское превосходство… Эта мысль заворожила Антони. А что, если и впрямь задать ей хорошую порку, показать кто ее настоящий хозяин?
Как-то, доведя Бекки до крайней точки, Антони приподнялся и сильной затрещиной сбросил Бекки с кровати. Бекки
Антони смотрел на Бекки со страхом, что это с ней?
– Тони… милый мой Тони, – прохрипела Бекки, хватая воздух, точно рыба, не смыкая губ. – Как это… Тони?
Антони чувствовал холодок в спине. Когда-то мальчишкой он видел тонущего человека. Иногда эта картина вновь вставала перед его глазами, как сейчас.
– Как, Тони, мой Тони, – повторяла Бекки без удержу. И вдруг: – Я хочу тебя… Сейчас! Сейчас, Тони…
Антони, не очень понимая, что от него требует эта… сумасшедшая, водрузил ногу на распластанное у кровати тело и принялся гладить его ступней, точно утюгом. Бекки вся отдалась этой новой ласке и, прикрыв глаза, застонала, высунув кончик своего острого язычка. Розовый, хищный, он касался ее бледных сухих губ, и Антони понял – его ступня поползла вверх, по животу, между жаркой грудью, подобралась к шее и, достигнув лица, тронула пальцем кончик страждущего ее языка. Бекки обхватила палец губами и принялась его жадно сосать, точно младенец соску…
Бекки подчинялась Антони безрассудно: прикажи тот выброситься в такую минуту из окна и она, не колеблясь, подчинится приказу. Прикажи он убить Майкла, она бы сделала и это…
Отношение к хозяину со стороны Антони было не таким уж простым. Беспомощность Майкла нередко пробуждала жалость. В то же время Антони одолевала мысль, которая часто приходит молодым здоровым мужчинам в отношении поживших на свете пожилых богатых людей: «Ладно, хватит, теперь мой черед», – нередко размышляют они. И в душе Антони боролись два этих чувства… Мысль о том, что его забавы с Бекки доставляют Майклу своеобразное наслаждение, не оставляла Антони. Наоборот все больше и больше подзуживала… А что, если и впрямь порадовать старичка?! А?! Вроде Бекки к этому уже подготовлена, выполнит любое желание Антони. Надо попробовать. Тогда все и станет на свое место. И он, Антони, узаконит свое положение… Надо только выбрать момент!
Второй инфаркт настиг Майкла после очередного посещения сына. Они не пробыли в доме Питера и недели, как Бекки потребовала возвращения. И эта поспешность вызвала недоумение: обычно они оставались у сына почти на месяц. Невзирая на протесты детей, Бекки начала собираться в обратный путь. Майкл от злости вышел из себя, так как визиты к сыну стали его единственной радостью. Только у Питера Майкл ощущал себя прежним человеком. Видеть искренне любящих тебя детей, десятилетнюю уже внучку Кэти, было высшим блаженством для Майкла. И тут надо возвращаться назад, в этот загородный бордель…
Он подчинился Бекки. Но вернувшись в загородный дом, на второй день слег со вторым инфарктом.
Бекки, не желая осложнять себе жизнь, скрыла от Антони состояние мужа…
В ту ночь Бекки нашла Антони непривычно тихим.
Некоторое время он лежал не шевелясь и вдруг, поднявшись, приказал: «Пошли!»
Бекки повиновалась.
Они покинули спальню, спустились по лестнице и приблизились к комнате Майкла.
Антони решительно толкнул дверь… Они стояли на пороге комнаты, в глубине которой на широкой кровати спал Майкл.
– Ложись к нему в постель! – скомандовал Антони. – Пусть и он порадуется.
Бекки покорно легла на широкую, свободную
Майкл проснулся. Какое-то мгновение его плывущий взор ничего не выражал. Потом он улыбнулся – тот краткий миг, когда память пропускает дурное, цепляясь за все, что было радостным в жизни. Он, вероятно, видел сейчас свою жену той девочкой, которая вошла следом за ним, высоким, смуглым, сильным, в их первый дом в Северной Дакоте…
– О, Бекки, – счастливо прошептал Майкл. – Я так ждал тебя.
Из сизого полумрака выступил Антони. Приблизившись к кровати, он, совершенно обнаженный, с грудью, поросшей шерстью, наклонился над белым телом Бекки и стал медленно, сильно опускаться, скаля в ухмылке зубы…
Они слились в экстазе, подбадривая себя привычными грязными словами.
Майкл в ужасе приподнялся на локтях… И тут его голова ткнулась в подушку, в каком-то неестественном изломе шеи.
Любовники отдавались своей страсти, не замечая, что Майкл мертв.
На похороны собралось много народу.
Майкл лежал в гробу необыкновенно красивый. Таким Бекки его помнила в далекие годы. Грустной чередой проходили мимо гроба близкие люди, прощаясь с Майклом.
Маленькая Кэти плакала навзрыд, она очень любила деда.
Бекки негодовала – зачем нужно подвергать ребенка такому волнению, в ее годы необязательно видеть покойников. Но Питер с женой решили иначе – Кэти должна проститься с дедушкой Майклом.
Бекки было мучительно видеть детей… Сознание того, что она причина смерти Майкла, изнуряло ее. И еще страх… Под густой черной вуалью она стояла у изголовья гроба с видом безутешного горя. Для всех Бекки сейчас являлась воплощением скорби горячо любящей жены. Синтия и Питер находились рядом, стараясь утешить мать.
После похорон Бекки поехала к детям. Она поселилась в своей комнате рядом с Кэти. Девочка, жалея бабушку, уделяла ей все свое время. Кэти была единственным существом, которое помогало Бекки забыться…
Утром дом пустел – Питер, Синтия и Кэти уходили в школу. Бекки оставалась одна со своими воспоминаниями. Один вопрос терзал ее, сушил сердце: что превратило ее в то, во что она превратилась? Секс?! Да, жадный, ненасытный, необузданный… Секс с детства был ее проклятием. Майкл на время помог ей избавиться от этого наваждения. С ним она не испытывала этих тяжких, изнуряющих мук… Значит, что?! Значит у нее, Бекки, не было никакой патологии. Никакой патологии! Она нормальная женщина… И лишь, когда Майкл сделался больным и бессильным, а на пути возник этот дьявол Антони, к ней вернулись чувства, что будоражили ее в детстве… А что в детстве? Не попадись на глаза ей бабушкины картинки… Господи, сколько девчонок ее возраста видели подобные картинки, не все же они потом искали своего Боба?! Глупости! Выходит у нее, Бекки, что-то было заложено такое? Нет, нет! Она была нормальной девчонкой, ну, может быть, более эмоциональной, что ли. Но без патологии… Многие врачи считают вполне нормальным то, что дети дают вольность своим рукам – просто у каждого свой порог созревания, не более того. И все зависит от обстоятельств… Свяжи она свою судьбу не с Майклом, а с юным, славным Стивом, наверняка всю свою жизнь была бы счастлива и спокойна. Какие у них со Стивом были тогда безоблачные дни, как она легко забыла Боба. А будь у нее в детстве патология, смогла бы она так целомудренно дружить со Стивом? Сколько ее подруг поглядывали на Стива затуманенными глазами, Бекки это замечала, не слепая была. Тем не менее… В то же время – Боб, дядюшка Роджер, а теперь вот – Антони… Антони, Антони! Что общего между ними? Это животное, необузданный болван. Как он приобрел такую власть над ней, Бекки? И к чему еще приведет эта связь? Не позавидует ли она ушедшему в иной мир Майклу?