Ангелина – женщина медовая

Лазорева Ольга

– Вот и отлично! – обрадовался он. – А у меня медовуха есть! Очень удалась! Ты мед-то, знаю, уважаешь!

– Еще бы! – явно обрадовалась Наталья. – Мед – основа основ, божья еда.

Ангелина услышала, как хлопнула дверь, подождала еще немного и медленно спустилась в гостиную. В ней никого, кроме кошки Маньки, не было. Она по-прежнему лежала на диване с весьма высокомерным видом. Глянув на Ангелину как на неодушевленный предмет, она отвернула морду, положив ее на вытянутые лапы. Но уши повернулись в сторону Ангелины, а кончик хвоста начал мелко подрагивать.

Ангелина осторожно обошла диван и двинулась на кухню. Она решила поговорить с Натальей откровенно.

Петр ей нравился, но ни о каких далеко идущих планах и речи не могло быть. Ангелина даже представить не могла, что начинает все заново с другим. Анатолий был единственным мужчиной ее жизни, причем во всех смыслах.

Когда она вошла на кухню, то сразу почувствовала запах запекаемой курятины и поняла, насколько проголодалась. Наталья стояла у длинного разделочного стола и ловко рубила морковь, что-то напевая.

– Помощь не требуется? – робко спросила Ангелина, оглядывая кухню.

Солнце заливало ее через два довольно больших окна. Нарядные светло-голубые с розовыми цветочками занавески были подобраны по бокам и завязаны розовыми ленточками. Стекла выглядели настолько чистыми, что казалось – они отсутствуют. За ними была видна часть двора и разбитая возле окон кухни клумба с высокими и крупными георгинами, в основном бордовых оттенков. Рядом стояла деревянная скамья с изогнутой спинкой. Ангелина оторвала взгляд от окон и глянула на большой овальный стол, стоящий в простенке между ними. Он был покрыт льняной скатертью с кружевными прошивками по краю. В коричневом глиняном кувшине белели крупные ромашки. Ангелина перевела взгляд и увидела, что техника на кухне вполне современная. Плита была электрической на четыре конфорки и с сенсорной панелью. Над ней имелась вытяжка. Рядом располагалась металлическая двухсекционная раковина. Буфет выглядел так, словно был ручной работы. Материалом для него, как, впрочем, и для остальной мебели кухни, служило какое-то светлое дерево приятного янтарного оттенка. Посуда была в основной своей массе из коричневой обливной керамики.

– А я думала, что ты решила вздремнуть, – сказала Наталья, приветливо ей улыбаясь и вытирая нож от остатков моркови.

– Неудобно как-то, – тихо ответила Ангелина. – Что ж я улягусь средь бела дня?

Она хотела добавить «в чужом доме», но прикусила язык.

– Хочешь, порежь огурцы и помидоры для салата, – предложила Наталья. – В шкафу есть макитра [1] , вот в нее и порежь.

– Ладно, – согласилась Ангелина и достала миску. – Эта? – поинтересовалась она.

1

Макитра – глубокая глиняная миска.

Наталья молча кивнула. Ангелина поставила ее на стол и растерянно поискала глазами, где находятся ножи. Увидев за плитой подставку для них, взяла самый маленький.

– Овощи в корзинке, там в углу, – сказала Наталья, начиная чистить картошку.

Ангелина вытянула шею, заглядывая за стол. Она начала ощущать вполне определенный дискомфорт, потому что обладала острым чувством территории и всегда считала, что хозяйка на кухне может быть только одна, как, впрочем, и во всем доме.

– Сейчас баня будет готова, – сообщила Наталья. – У Петра она отличная, и парилка имеется. Веники березовые он сам заготавливает.

– Да, хозяин он отменный, – тихо заметила Ангелина.

– А то! – тут же заулыбалась Наталья. – Самый завидный жених в нашем околотке.

– Наверное, – еле слышно произнесла та и начала резать

крупный малиновый помидор.

– О чем задумалась-то? – весело поинтересовалась Наталья, поворачиваясь к ней. – Не грусти, касатушка, все у тебя будет хорошо!

После бани они уселись за стол. Петр был очень оживлен, без конца сыпал шутками, поднимал тосты «за прекрасных дам», рассказывал смешные случаи из жизни. Пили исключительно медовуху. Ангелина отчего-то быстро захмелела и смогла полностью расслабиться. Она легко общалась, громко смеялась над остротами Петра, внимательно слушала рассуждения Натальи. А та, выпив и закусив одним овощным салатом, приправленным растительным маслом, выглядела пьяной, но отчего-то сурово настроенной. Ее круглое, обычно добродушное лицо пылало. И то, что она говорила, очень удивило Ангелину.

– Мир катится в пропасть, – сузив глаза, торопливо говорила Наталья, – и чем дальше, тем быстрее! Сами люди этому способствуют. Они отягощены множеством грехов, их души облеплены этими грехами, словно грязью, и тянут людей в пропасть.

– Ты уж очень все преувеличиваешь, – заметил Петр. – Да и вообще, в последнее время ты стала как-то рассуждать однобоко. Ты бы в лес больше не ходила, а пожила со мной, по хозяйству бы помогла.

– Вот-вот, – энергично закивала она, – и ты, братец, за благосостоянием гонишься! А ведь приходим мы в этот мир нагими и уйдем такими же. И зачем телу все эти блага? Все тут останется. А вот душа требует своего, душу нужно в чистоте держать да обогащать святыми знаниями и добрыми поступками. Эта чистота – легкость для души, а святые знания, словно крылья, помогут улететь в блаженство вечное.

– И так улетим, – усмехнулся Петр. – Не думаю, что кто-нибудь здесь застрянет из-за земных благ.

– Смотря куда улетишь-то, Петенька! – сказала Наталья. – На земле готовиться нужно, каждый день, час, миг.

Ангелина смотрела на нее с удивлением. О таких вещах она как-то не задумывалась, жила себе, как все, и старалась по возможности не подличать.

– Так что ты, голубушка, не грусти, не печалься, – неожиданно проговорила Наталья, повернувшись к ней. – За все воздастся, за все! И муж твой отяготил себя черным грехом измены, замарал душу свою, и скоро тяжело ему станет. Грязь-то не сахар, горько от нее в душе. Даже не думаешь, а она разъедает изнутри, как ржа железо. И не построишь счастья на чужом несчастье. Уж это-то все хорошо знают!

– Не желаю зла ему, – тихо ответила Ангелина и опустила глаза.

– Так кто ж об этом говорит? – возбужденно заговорила Наталья. – Сам он на себя это зло навешал, сам его и несет теперь!

– Ладно, сестрица, что-то мы совсем заговорили нашу гостью, – оборвал ее Петр и глянул на Ангелину, как ей показалось, с явным сочувствием.

– Нет, мне интересно, – сказала она и улыбнулась ему. – По правде говоря, со мной на такие темы никто и не заговаривал.

– Ну а веры ты какой? – поинтересовалась Наталья и цепко глянула ей в глаза.

– Обычной, – пожала плечами Ангелина. – В деревне меня окрестили по всем правилам, когда младенцем была. Но не скажу, чтобы я регулярно ходила в церковь или соблюдала посты. В общем, я как все. Пасху отмечаю, Рождество, конечно, и в церковь иногда заглядываю, ну там свечку поставить за упокой родных. Или так, поставлю Богородице свечку, попрошу всем благополучия. Но не разбираюсь я во всем этом, молитвы не знаю, на службах не стою. Библию как-то пробовала читать, но не поняла там ни слова. А муж мой так вообще раньше коммунистом был, а они все атеисты. Он, по-моему, даже не крещен. Я точно и не знаю.