Ангелофрения

Хорсун Максим

Малая Финиковая уводила в глубь некогда респектабельного квартала Мемфиса. Здесь как будто время остановилось. Квартал богачей был похож на сцену с выстроенными декорациями: вот-вот зажгутся лампы, и выйдут, чтобы начать действо, актеры. Брусчатка и тротуарные плиты блистали чистотой, а листва деревьев не утратила свежести и глянцевого блеска. Только глухие ставни на окнах особняков да тяжелые навесные замки на кованых воротах красноречиво говорили, что и здесь давно нет ни души.

– Все вы – мои дети, – ныл Лукавый, став суетливой комариной тучей. – Ты и Мукеш…

Джон Шелври и Захи Тарик… Родион Поляков и Нико Несторе… Дворяне и крестьяне, богачи и бедняки… Европейцы и азиаты… Все, в ком жива магия… Моя кровь течет в каждом из вас. Вы готовы к решающей битве. Армагеддон будет завтра. Ты не уйдешь от меня, я прописался в твоей голове. Присягни мне добровольно. Или раздели участь гордеца Мукеша: стань моей новой выпотрошенной куклой.

Вдалеке послышался гул. Вскоре к нему примешался ритмичный лязг и паровозное пыхтение. У Магдалины замерло сердце: приближался паровой экипаж!

Значит, в Мемфисе остался кто-то живой! Значит, она не одна в этом анклаве мира мертвых. И когда рядом зазвучат голоса людей, ее перестанет преследовать этот мерзкий шепоток.

Она заторопилась навстречу пятну света от фар, что возникло в конце Малой Финиковой.

Одинокая молодая женщина, чуть прихрамывающая, но все равно пытающаяся идти быстро. Посередине дороги, чтоб ее было видно наверняка…

– Госпожа Магдалина! – окликнули из-за шарообразного куста самшита.

Магдалина недоуменно оглянулась. Голос был определенно знакомым. Слишком знакомым, чтобы быть реальным.

Зашуршали ветви кустарника, на дорогу выскочил темнокожий человек. В жилетке, в шароварах, босоногий…

– Кахи! – вскликнула Магдалина. Она до последнего мгновения не была уверена, что Кахи – не видение, подброшенное расстроенным сознанием. Она обняла слугу, и лишь крепко сжав его в объятиях, ощутив под своими руками горячие сильные плечи и напряженные мышцы спины, убедилась, что Кахи реален.

– Приближаются наемники Мосдея! – проговорил слуга. – Надо прятаться! Скорее!

Он схватил Магдалину за запястье, мельком взглянул на светящуюся спираль, угнездившуюся на ладони. Потащил с дороги за самшитовые заросли.

– Они ищут вас! Вот уже несколько дней! Возле дома господина Эльвена засада! – сипло прошептал Кахи, его белки лихорадочно сверкали. – Пригнитесь!

Магдалина послушно приникла к растрескавшейся земле. Кахи упал рядом, он тщетно пытался унять взволнованное дыхание, его цепкие пальцы до белых ногтей сжимали рукоять револьвера, появившегося в руке.

– О, – прожужжал Лукавый, став роем помойных мух. – Наши конкуренты не дремлют. Старина Мосдей готов вцепиться в загривок самому Светоносному в драке за кусок кровоточащего пирога…

На дороге показался паромобиль. Магдалина никогда не видела подобных: округлый корпус, борта, обшитые грубо проклепанной сталью, иллюминаторы, как на дирижабле, за выпуклыми линзоподобными стеклами – освещенная лампами на электрике просторная кабина. Три пары колес, пулеметная башня на кузове. По обе стороны паромобиля шли мрачные люди в темных прорезиненных плащах; в такт шагам покачивались висящие

на ремнях похожие на морду Анубиса маски противогазов.

– Они знали, что вы вернетесь, – прошептал Кахи. – И тогда мы решили дождаться вас, чтобы предупредить. Мы не хотели, чтобы вы попали Мосдею в руки.

Паромобиль и наемники скрылись за поворотом. Астматичное пыхтение перегретого котла и гул цельнометаллических колес растворились в молчании мертвого города.

– А где дети господина Эльвена? – спросил Кахи. – Где маленький господин Каин и господин Адам?

– О, Кахи, – у Магдалины перехватило горло. – Я не смогла их уберечь. Я старалась-старалась… – она развела руками, сверкнув голубоватым светом рун. Приступ фантомной боли ожег огнем несуществующие крылья. – Но…

Кахи вздохнул. Усталым жестом сунул револьвер за пояс. На его простом лице появилось выражение разочарования и скорби.

– Братья живы. Они остались в России, – пролепетала Магдалина.

– Что ж, госпожа, – Кахи поглядел себе под ноги. – И мы тоже пока живы. Видит Небо, еще не все потеряно.

– Именно так, Кахи, – откликнулась Магдалина. – Именно так. Мы должны покинуть город. Надвигается беда.

– Беда уже здесь, госпожа, – Кахи поднял руку. – Рассвета как не было, так и нет.

– Ты здесь не один? – спохватилась Магдалина.

– Да. Из наших остался только дед Арух… но он слаб и не может бежать из Мемфиса. – Кахи вышел на дорогу, огляделся, позвал жестом Магдалину. – И еще с полсотни горожан разного века, но больше – старики… – проговорил он уже на ходу. – Есть двое ребят покрепче, чем остальные. Я думал, что они – мародеры или какие иные шакалы. Но ничего дурного за ними пока не замечено, помогают старикам. Какая-то нужда держит их в городе.

Магдалина попыталась, хромая, поспеть за слугой, но, не выдержав темпа, остановилась, сбросила с ног туфли и зашвырнула в кусты.

– Верно сделали! – одобрил Кахи. – Так будет тише и безопасней.

– Да-да! – обдал ее зловонным дыханием Лукавый, вновь став пыльным сквозняком. – Следуй за чернокожим! Развязка близка, скоро тьма загустеет над городом, тогда портальные пирамиды разродятся полчищами некроморфов всех мастей. И мы не сможем их сдержать! Потому что мой Пожиратель оказался слишком человечным! Потому что ты отказалась следовать своему предназначению! Мы будем стоять на пирсе и смотреть, как наступает то будущее, картину которого ты увидела сквозь окно «Меркурия». Я обниму тебя за плечи, как свою дочь, и поцелую в пахнущие дымом волосы…

Магдалина прибавила шаг.

Район доков.

Царство складских пакгаузов из бетона и кирпича, просторных эллингов, запертых на десять замков или же, напротив, брошенных с открытыми воротами. Мерно поскрипывают стрелы подъемных кранов. Грязные волны разбиваются о сваи причалов и одетую в камень набережную. Прохудившиеся и гнилые лодчонки, которыми пренебрегли или побрезговали беженцы, жмутся к полосе прибоя. Многие по уключины ушли под воду и лежат теперь на облепленном ракушками дне посреди водорослевых чащоб.