Ангельское личико

Феррари Лили

— Нетта…

Девушка вздрогнула и подняла голову. Дед не спал. Ну, конечно, разве можно спать, когда вокруг все орут? Он жестом подзывал ее к кровати. Она подошла.

— La lampada, [31] зажги свет…

Марионетта щелкнула выключателем настольной лампы. Осветилось серое потное лицо старика, выделяющееся на белой подушке. Она со страхом поняла, что состояние деда ухудшилось.

— Дедушка, — прошептала девушка, села на стул рядом с кроватью и взяла его за руку. Рука была холодной, и, когда он сжал ее ладонь,

холод его плоти напомнил ей о близкой смерти. — Прости, — попросила она, досадуя на саму себя, — прости, дедушка, что я такая эгоистка… Я не хотела разбудить тебя.

31

Лампа ( итал.).

Он покачал головой, и, казалось, что это движение вызвало сильную боль.

— Я не спал, Нетта. Я слышал, что ты там говорила.

— Дедушка, мне очень жаль…

— Нет, — прохрипел он. — Слушай, я должен тебе кое-что рассказать. Я должен… — Она попыталась успокоить его, уговорить лежать спокойно, но он лишь упрямо мотал головой. — Ты должна позволить мне рассказать, Нетта. Это важно. Это поможет тебе многое понять, понять твоего отца и брата и, возможно, не презирать их столь сильно…

Она сжала губы.

— Они трусы, дедушка. Оба. Тут уж ничего не изменить.

Старик вздохнул, вздох перешел в кашель, поднимающийся из груди и рвущий горло.

— Я хочу тебе сказать, — выдохнул он, — насчет Сицилии. О твоей бабушке Джульетте и обо мне.

Марионетта пыталась уговорить его, успокоить, тихонько поглаживая руку.

— Я все знаю, дедушка. Мне мама рассказала. — «Перед самой смертью, совсем, как ты», — едва не произнесла она, но вовремя прикусила губу. Может, так все и есть, однако нельзя напоминать больному о близкой кончине. — Тебе нечего добавить, дедушка. Поспи.

Он снова покачал головой, нахмурив брови.

— Ты слушай, — почти прошептал Франко, — ты только слушай.

Она кивнула, решив, что лучше не спорить.

— Я в молодости был боевой, — начал дед свой рассказ. — На Сицилии. Я организовывал стачки против землевладельцев…

— Мама мне рассказывала… — Марионетта вспомнила слова матери по поводу fasci,социалистической крестьянской организации.

Он улыбнулся, гордясь воспоминаниями.

— В своей деревне я был вожаком.

Она наклонилась и ласково погладила дедушку по голове. Он выглядел таким хрупким. Трудно себе представить, что этот больной старик был когда-то крутым парнем и что седые волосы, прилипшие к потному лбу, были в свое время черными кудрями, обрамляющими сильное лицо крестьянина, такое, как на фотографии на комоде.

— Я знаю все о твоем соперничестве со старым Моруцци, дедушка. Мама рассказала. Потому и отдала мне куклу.

Он нетерпеливо махнул рукой, неожиданно проявив свой прежний раздражительный характер.

— Не обращайся со мной, как с идиотом, внучка! Я еще не выжил из ума. Разумеется, ты знаешь историю про куклу, я не собираюсь повторять тебе все эти старые байки…

— Извини, — поспешила сказать Марионетта, чтобы успокоить его.

Дед приподнялся в постели, опершись на локоть, и тяжело, с присвистом, дышал, глядя на нее. Он немного успокоился.

— Вепе [32] .

Начну сначала. Это было в тысяча восемьсот девяносто четвертом году… — пробормотал Франко. — Я руководил fasci,местной группой крестьян. Организовал забастовку против землевладельцев. Мы требовали, чтобы latifundiaбыла поделена между крестьянами… — Неожиданно он внимательно посмотрел на внучку. — Ты понимаешь, что такое latifundia?

32

Хорошо (итал).

— Думаю, что да. Большое земельное угодье, правильно? Вроде… ранчо в Америке.

Он мрачно взглянул на нее.

— Больше напоминает прерию. Огромные участки пахотной земли, полностью принадлежащие негодяям, в том числе и Моруцци.

— И забастовка удалась?

Старик грустно расрмеялся.

— Конечно, нет. Но нам разрешили провести демонстрацию и высказаться. Потом состоялись выборы. Криспо стал премьер-министром. Все изменилось. Правительство распустило fasci,приказало арестовать организаторов и объявило на Сицилии чрезвычайное положение. — Его лицо потемнело при этих воспоминаниях, глаза слепо смотрели в сгущающийся сумрак комнаты. Садилось солнце, и тени на вытертом ковре удлинились.

Марионетта так заинтересовалась, что на время забыла ссору с братом.

— И тебя арестовали, дедушка?

Он закрыл глаза.

— Я спрятался. Я слышал, что тысячу крестьян отправили без суда на ближайшие острова. Другим была оказана сомнительная честь предстать перед военным трибуналом и получить суровый приговор. Я знал, что в любом случае шансов у меня нет. Если меня поймают, то посадят и никогда не выпустят…

— И где ты прятался? — Девушка выпрямилась на стуле и внимательно слушала, стараясь не упустить ни слова.

Старик пожал плечами.

— Где придется. В основном в горах. В пещерах.

— И как же ты жил?

— Джульетта носила мне еду. И деревенские ребятишки. Люди были полны отваги. — Его лицо смягчилось, потом снова помрачнело. — Местным трибуналом командовал Моруцци. Он всем выносил ужасные приговоры, многих высылал из деревни, разрушал семьи, лишал детей отцов… — Старик так расстроился, что замолчал, закусив губу. Затем посмотрел на свою внучку, освещенную светом лампы: как же она похожа на его любимую жену… — Джульетта пошла к Моруцци, — наконец произнес Франко. — Он все еще сох по ней, хотя она уже вышла за меня замуж.

— Она пошла просить за тебя?

Дед кивнул.

— Не знаю уж, что она сказала, но это сработало. Моруцци согласился не заметить, как мы покинем деревню и уедем в Неаполь. Он даже дал ей денег, чтобы мы могли заплатить за дорогу.

Марионетта удивленно смотрела на деда. Она вспомнила холодное лицо старика в дорогом пальто, которого встретила в Сохо несколько лет назад. Альфонсо Моруцци. Значит, у него все же естьсердце!

— Я понимаю, — продолжил дед, — это звучит дико, верно? После всего соперничества, после того, как он потерял Джульетту. Но это правда. Вероятно, он спас мне жизнь.