Ангелы Черчилля
Шрифт:
Дейзи обрадовалась письму и посылке, которую решила отложить до Рождества.
Чарли получила несколько посылок, среди которых было кое-что с полок роскошных лондонских универмагов.
– На кухне обещают побаловать нас вкусным рождественским угощением, – сообщила она Дейзи, – но у меня предчувствие, что мы вполне обойдемся моими домашними гостинцами!
– Моя мать тоже наверняка что-то прислала, она отлично печет!
– Значит, грядет битва титанов: моя мать – председатель местного кулинарного общества. Она всем внушает ужас, как это ни глупо. Но не должна же она каждый раз одерживать победу! Например, в ее боевом арсенале больше нет душистого горошка, какая сдача позиций! – Чарли покосилась на конверты в руках у подруги. – Не пора ли тебе в них заглянуть? Нашим апартаментам недостает украшений.
Дейзи послушно открыла первый конверт и вынула открытку.
– Чудесно! – одобрила Чарли, глядя на заснеженный пейзаж с пастухами. – Мы с тобой непременно будем распевать рождественские гимны, как эти ковбои. – Читай! Хочу верить, что автор – мужчина божественной красоты, у которого есть брат, такой же красавчик.
– Бери выше: это от Грейс! – Дейзи прочла несколько строк на открытке. – Я так рада! Похоже, она написала всем. Здесь ее теперешний адрес. Она в Шотландии.
– Удит рыбу? Прости, опять я острю невпопад.
– Ничего, я привыкла. – И Дейзи со счастливым видом прикрепила открытку к шнурку, который они натянули на стенке позади своих коек.
В это время в казарму влетели три их соседки, окоченевшие и промокшие до нитки. Стянув с себя влажную форму и накинув халаты, они бросились в душ.
– Бедняжки! – пожалела их Чарли. – Как я не люблю, когда струи дождя текут мне за шиворот! А ты? Кстати, к чему это ты привыкла?
– К шуткам не… невпопад. – Как ни жгло ей руки письмо Эдейра, Дейзи попросила разъяснить ей
– Так какие это шутки, Чарли?
– Трудно объяснить, Дейзи. Это когда шутишь лишь бы пошутить. И получается неудачно.
– Если человек говорит тебе: «Шутки в сторону», это не значит, что он тебя бранит?
– Нет. Предполагая, что в Шотландии твоя подруга удит рыбу, я просто шутила. Я же знаю, что она трудится на земле, делает важнейшее дело. Я сказала это невпопад. Ты могла бы ответить на это: «Шутки в сторону!»
– Если бы у тебя был знакомый владелец самолета, решивший подарить его правительству для военных целей, и ты спросила бы его, станет ли он бросаться чем-нибудь во врагов, раз пулеметов на его самолете все равно нет, то это была бы просто шутка невпопад?
– Именно!
– Но он догадался бы, что ты шутишь?
– Да, Дейзи, твой летчик знал, что ты шутила.
– Он не мой летчик! – фыркнула Дейзи со счастливой улыбкой и стала открывать письмо Эдейра.
Дорогая Дейзи,
Нэнси сообщила, что ты поступила в ВААФ. Поздравляю!
Я проведу Рождество с Нэнси и Альфом. Как я им благодарен! С тех пор как усадьбу заперли, они обращаются со мной как с родным. Кстати, в усадьбе, кажется, собираются открыть госпиталь.
Моя ненаглядная «Дейзи» в последние недели трудится как пчелка. Летчики не нахвалятся на ее вместительность и надежность.
Не знаю, куда меня направят после Рождества, но если мы окажемся близко, то попробуем еще полетать. Я не склонен оставлять свои долги неоплаченными.
Счастливого Рождества!
Эдейр.
P. S. По адресу вверху письма меня всегда найдут.
Эдейр… Ее охватила приятная дрожь.
– Он ничего мне не должен, – сказала она вслух.
Под взглядом не менее пяти пар любопытных глаз она покраснела как рак.
Магазины, гостиницы, всевозможные церкви – все подбивали покупателей, постояльцев и паству готовиться к рождественским дням. Армия Спасения устраивала уличные концерты, и в холодном декабрьском воздухе плыли звуки рождественской музыки. Певцы, распевавшие гимны, собирали деньги для раненых и стариков.
Физкультурная группа Роуз с оружейной фабрики призывала коллег сдавать мелочь в пользу беженцев, хлынувших в Дартфорд из Бельгии и Голландии. Хотя город по-прежнему почти ежедневно подвергался бомбардировкам, кучки смельчаков пели на открытом воздухе, постоянно готовые броситься в бомбоубежище при звуке воздушной тревоги.
Роуз, отправленная матерью за покупками, остановилась послушать уличных певцов.
– Возрадуемся! – взывали те.
Откуда радость в мире, думала Роуз, когда вокруг все рушится? Она замедлила шаг и полезла в сумочку за мелочью, как вдруг увидела шагающего ей навстречу офицера ВВС – высокого, очень худого сероглазого брюнета с легкой проседью. Вдруг это и есть тот летчик-иностранец, знакомый Дейзи?
– Счастливого Рождества, – смело обратилась она к нему. – Похоже, вы заблудились. Вам помочь?
Он улыбнулся:
– Вы очень добры. Я ищу дом одной молодой знакомой. Кажется, там небольшая бакалея.
Как здорово – без смущения смотреть мужчине в глаза! С этой мыслью Роуз ответила улыбкой на его улыбку.
– Так я и думала. Вашу знакомую случайно зовут не Дейзи?
– Дейзи? Мисс Петри? Да, ее зовут именно так. Разрешите представиться: Томаш Сапенак. С кем имею честь, мадам?
Роуз протянула руку:
– Поверите ли, я ее сестра-близнец.
Он рассмеялся – до чего у него приятный смех!
– Вы близнецы? Рад с вами познакомиться, мисс Петри.
– Роуз.
Он еще посмеялся:
– Маргаритка и роза – такие красивые и такие разные цветы! Я чрезвычайно рад.
– Я готова вам помочь. – Мимо шли сослуживцы Роуз и улыбались, глядя на Томаша. Еще бы – старший офицер, и притом такой видный! Теперь люди наверняка начнут их обсуждать.
– У меня были дела на… на одном предприятии, вот я и решил наведаться. Как вы считаете, Дейзи могут отпустить домой?
– Должна вас огорчить, Томаш, это произойдет не раньше марта. Но она надеется, что скоро ей дадут увольнение на сутки. – Роуз пожала плечами. – Будем надеяться вместе с ней…
– Что ж, на войне как на войне. Рад был с вами познакомиться, Роуз, желаю счастливого Рождества.
– И я вам.
Он отдал честь, приложив ладонь к фуражке.
– Скажите Дейзи… О, вы ведь наверняка знаете, где она служит! Я не спрашивал Эдейра и, только оказавшись здесь, подумал… – Он замялся.
– Я непременно ей скажу! А служит она в Уимслоу, знаете, где это?
– Как не знать! Я обязательно ее найду. – Он еще раз отдал честь и был таков.
Ну-ну, Дейзи Петри, неплохой урожай: в твоей корзинке уже двое! Везучая!
Дома Роуз рассказала матери про летчика-иностранца.
– Он неровно дышит к нашей Дейзи, мама. Даже не знаю, как к этому отнесется Эдейр.
– Не дури, дочка. Дейзи говорила, что он немолод. Старик ее вряд ли заинтересует, хотя помнишь, как она тянулась к мистеру Фишеру? – Флора немного поразмыслила. – Тот, между прочим, тоже иностранец.
– Да ладно, я шучу. Томаш совсем не старый, и потом, наша Дейзи влюблена в технику, а не в мужчин.
– Слава богу! – И Флора продолжила трудиться над сладкой начинкой для пирога, стараясь, чтобы она хотя бы немного напоминала вкусом то, что готовилось здесь до войны.Этой ночью самолет, возвращавшийся в Германию после бомбардировки Лондона и пролетавший над Дартфордом, сбросил на город оставшуюся в люке бомбу. Она уничтожила благотворительную лавку на Хай-стрит. Среди руин нашли два трупа: продавщицы и летчика-канадца.
– Что понадобилось Меган в запертой лавке?
Этот вопрос задавали во многих домах. Тело канадца заставляло людей делать собственные выводы. Некоторые из сострадания воздерживались от осуждения погибшей, другие вовсю предавались домыслам.
– Она всегда была вертихвосткой. Непонятно, куда подевалась ее сестрица? Наверняка того же поля ягода, да и не сестры они вовсе!
– А я всегда принимала их за мать и дочь. Виданное ли дело – чтобы одна сестра была на двадцать лет старше другой? Представляете, я слышала от моей матери, что она даже не ходила встречать девочку на вокзал! Кажется, ту привела монахиня, да, Гледис? До чего костлявая была! Такой и осталась. Ее опекали Петри и Бруэры, эти своих в обиду не дадут.
– Где же она теперь, когда ее сестрица лежит мертвая и опозоренная? Упорхнула, только ее и видели! Это у них, наверное, семейное.
Жители Дартфорда, не считая горстки тупиц с ядовитыми языками, отличались добросердечием, но чемпионами великодушия были, конечно, Петри и Бруэры. Все их мысли теперь посвящались Грейс. Меган оказалась никудышной сестрой, но, судя по всему, другой родни у бедняжки Грейс не было.
– И дом был съемный, – причитала Флора. – Что теперь будет с Грейс? Сестра погибла, крыши над головой нет…
– Кто ей расскажет?
– Думаю, полиция, – предположил Фред. – А может, кто-нибудь из военных, бедняжка ведь трудится на них.
– Ну и Рождество! Надеюсь, Грейс отпустят на похороны. Дейзи уехала, не говоря о мальчиках. Места у нас теперь полно. Она может остановиться у нас, милости просим.
– Она всегда проводила Рождество с нами, – напомнила Элси Бруэр, мать Салли.
– Конечно. Я должна сообщить обо всем Дейзи. Вдруг она вымолит себе увольнительную?
– На похороны сестры подруги? Ничего не выйдет, – подвел черту Фред.Известие о трагедии стало для Дейзи жестоким ударом. Она, Шарлотта и остальные из их казармы вернулись с марш-броска мокрые как мыши, с втянувшимися от голода животами. Их встретила Фрау Фюрер.
– Подойди-ка, Петри.
Остальные замерли с сочувствием на лицах. Что натворила Петри?
Дейзи не верила своим глазам: ее усадили перед маленьким электронагревателем, сунули ей в руки здоровенную кружку горячего сладкого чая.
Боже, кто теперь? Кто?! Неужели Сэм?
– Это Сэм? Мой брат Сэм?
– Грейся, Петри. Твоя родня ни при чем. Звонил ваш викарий, просил тебе передать, что под бомбами погибла некая Меган Паттерсон и что ее сестру Грейс отпустили в увольнение для организации погребения. – Видя надежду в глазах Дейзи, начальница продолжила: – Сожалею, Дейзи, но тебя мы не можем отпустить. Войне нет дела до наших печалей, она знай себе продолжается. Допивай чай и ступай. Прими хороший теплый душ, потом ужин – и спать.
Дейзи поспешно допила чай и встала. Бедная Грейс! Меган не заслуживала называться ее сестрой, но, кроме нее, у Грейс не было в целом свете ни души. Хорошо бы
– Уверена, ее окружит заботой вся твоя семья, все друзья, Дейзи.
Чарли настояла, чтобы сразу после душа Дейзи улеглась. Предварительно она уговорила работников столовой позволить подруге забрать тарелку сытного гуляша в казарму и даже принесла рюмочку бренди. «В лекарственных целях», – заверила она строгого бармена.Дейзи получила от празднования Рождества уйму удовольствия – наверное, потому, что все происходило совсем не так, как она привыкла. Сначала военные капелланы отслужили молитву, потом состоялся рождественский обед – повод для поваров блеснуть неожиданным кулинарным мастерством. Подали даже вино, и у Дейзи встал в горле ком. Она представила себе, как ее семейство пьет в тесной дартфордской кухоньке присланное Эдейром французское вино. Думая об Эдейре, она радовалась за него: с ним Альф и Нэнси, любящие его люди; из головы у нее не выходили, конечно, Сэм и Фил, а также Салли, мистер Фишер и, ясное дело, Грейс.
– О чем задумалась, Дейзи? У тебя грустный вид.
– Обо всех, кого мне сейчас недостает.
– Ты везучая, тебе есть по кому скучать, – сказала Чарли. – Боюсь, что многие здесь не могли бы сказать этого о себе. А теперь доедай свой пудинг. У меня заготовлен для тебя небольшой сюрприз.
Дейзи оглядела зал, увешанный разноцветными бумажными гирляндами. Мужчины и женщины в потешных бумажных шляпах болтали, смеялись, пели. Неужели Чарли права и многие из них скрывают печаль?
– Они нашли себе здесь новую семью, правда, Чарли?
– Правда. Пойдем. Я предложила девочкам из нашей казармы собраться в пять. Мы согреем чай на своей замечательной печке. Она так раскаляется, что на ней можно было бы приготовить рождественский ужин.
Обе пришли к мнению, что огромная черная печь на бетонном казарменном полу служит невероятно щедрым источником тепла. Дейзи даже жаловалась в письме домой, что в ВААФ она либо мерзнет, либо изнывает от жары. Но, возвращаясь после тяжелой работы под проливным дождем, мокрая и голодная, она имела возможность отогреться горячим сладким чаем у пышущей жаром печи и получала несказанное наслаждение.
Сейчас, торопясь с Чарли в казарму, она ломала голову, что за сюрприз ее ждет. Только бы не рождественский подарок! Она так упорно копила деньги для родни и для старых подруг, Грейс и Салли, что ей не пришло в голову купить подарок для Чарли. Сейчас у нее не осталось ни гроша.
– Вынимаем еду! Видишь пакеты? Открывай их, только начни с пакета своей матушки. Свалим все вместе на скатерть – если удастся ее раздобыть.
– Скатерть?..
– Что-то я размечталась… Забудь. Сойдет и одеяло, надо будет только украсить его каким-нибудь веночком.
Пока не сбежались остальные обитательницы казармы, две девушки подготовили восхитительный пикник, разложив яства на перенесенной в центр помещения свободной койке. Фруктовый рулет Флоры торжественно соседствовал с копченой лососиной и с паштетом из омаров. Дейзи оставалось надеяться, что не одна она таких деликатесов никогда не пробовала.
– Держи, Дейзи, это тебе. Надеюсь, ты не обидишься.
Чарли с не свойственным ей волнением протянула Дейзи нечто в серебристой обертке, с серебряным бантиком.
– Какая красота, жалко открывать! – простонала Дейзи.
– Не тяни, сейчас соберутся остальные! Может, я это напрасно?..
Чарли волновалась не меньше самой Дейзи. Чтобы ее успокоить, та осторожно сняла с пакетика серебряный шнурок. Пока она пыталась открыть пакет, не порвав обертки, Чарли скрежетала зубами от нетерпения. Наконец, она справилась с задачей. Внутри оказалось нечто, завернутое в мягчайшую салфетку.
– Да порви ты все это, Дейзи, не томи, бумага она и есть бумага!
Но Дейзи все же умудрилась сохранить обертку. То, что она увидела, заставило ее ахнуть: трусики и лифчик из светло-голубого шелка с отделкой из тончайшего кружева. Дейзи долго не сводила с подарка глаз. Никогда еще она не видела подобной красоты и даже не мечтала стать обладательницей такого белья.
– Боже, ты сердишься! Мама меня предупреждала, что ты будешь оскорблена. Сама видишь, белье не новое, но ни разу не надеванное. Это подарок крестной на мой последний день рождения. Она никогда не умела угадать мой размер.
Дейзи улыбалась со слезами на глазах. Видя, что Чарли сильно встревожена, она выдавила:
– Я совсем не сержусь! У меня в жизни не бывало такой красоты. Мы тут стараемся ради победы в войне и не думаем о талонах на одежду…
– Вот и я о том же! – вырвалось у Чарли. – Как говорится, мотовство до нужды доведет. – Увидев, как благоговейно Дейзи трогает белье одним пальчиком, она просияла. – Так ты не сердишься?
Дейзи покрутила головой:
– Нет. Ты чудесный человечек, Шарлотта Фиверстоун.
Девушки, такие похожие и такие разные, немного постояли, глядя друг на дружку, а потом порывисто обнялись.
– Время ставить чайник, – распорядилась Дейзи, забирая волшебное белье вместе со всеми обертками. – Займись этим, а я пока что спрячу трусики, каких в казарме вовек не видать. Спасибо, Чарли!
Их соседки по казарме с шумом присоединились к торжеству.
– Какая прелесть! Мы все приглашены? У меня есть плитка шоколада, могу сделать взнос, – предложила одна из девушек. – Не обессудьте, что так мало.
– Все взносы принимаются с благодарностью! – пропела Чарли. – Особенно шоколад.
Девушки доставали из шкафчиков все, чем были богаты. Кто-то вспомнил про граммофон в спортивном зале. За ним отправились лазутчицы. Им сопутствовала удача, и хотя новые танцы вперемежку со старомодными пришлось танцевать сугубо женским парам, что доставляло гораздо меньше удовольствия, чем если бы имелись кавалеры-мужчины, никто не осмелился бросить вызов Фрау Фюрер и затащить на девичью вечеринку парочку авиаторов.
Дейзи сумела отбросить мысли о Роне, отдавшем свою молодую жизнь за родину, о Сэме, томящемся в лагере для военнопленных, о Филе, служившем невесть где на корабле, о Грейс, оставшейся без сестры и без крыши над головой, даже о бедняге Фишере. Но поздно вечером, уставшая и переевшая непривычной хорошей снеди, она задумалась, глядя с койки на тлеющие в печи угли. Вокруг раздавалось негромкое похрапывание, стоны во сне, всхлипы. Внезапно, как вода из до отказа открученного крана, хлынула потоком печаль. Нет, только не приступ тоски рождественской ночью! Как бы отвлечься?
– Чарли, ты спишь?
– Попробуй усни при такой какофонии!
– Это еще что, попробовала бы ты уснуть в одной комнате с моей сестрицей Роуз!
– Нет уж, спасибо, если она храпит громче нашей Бейкер! Я борюсь с собой, чтобы не заткнуть ей рот подушкой.
– Да ты опасная! – Дейзи села в кровати.
– Я это так, для красного словца, наивная Дейзи. Лучше ляг и подумай о чем-нибудь хорошем, так легче засыпается.
– В голову лезут одни невеселые мысли.
– А я мечтаю о том, каким счастьем для меня станет завершение курса преодоления препятствий. От предвкушения я готова вскочить и пуститься в пляс! Наверняка у тебя найдется хотя бы одна веселая мысль вроде этой.
Дейзи почувствовала, как ее сердце разбухает, чтобы вместить радость. Конечно, у нее была приятная мысль – самая невероятная и счастливая.
– У меня был урок пилотирования самолета!
– Лгунья! – донеслось с одной из коек. – Рабочих девчонок, вроде тебя, не подпускают к штурвалу. Половина из нас недоумевает, как ты вообще попала в ВААФ. Наверное, разгадка проста: кому-то же надо чистить картошку!
Эта словесная атака была такой неожиданной и злобной, что усталая Дейзи разрыдалась. Уже через несколько секунд в уснувшей, казалось бы, спальне загудели голоса: одни защищали Дейзи, другие присоединялись к брошенным обвинениям. Прошло немало времени, прежде чем Дейзи убедилась, что большинство все же твердо занимают ее сторону.
– Тогда расскажите нам о своем полете, госпожа офицер. На чем летали, на «спитфайре»?
Вместо ответа Дейзи, чувствуя себя униженной и пристыженной, зарылась в одеяло.
– Хватит! – властно прикрикнула на разошедшихся спорщиц Чарли, и те немедленно прикусили языки. – Все мы служим в ВААФ. Война в разгаре, и мы должны сплотиться, иначе победы не видать. Не будем еще больше портить Рождество, довольно одного всплеска зависти.
– Правильно, правильно! – раздались голоса.
Позже, когда стихло бормотанье и шмыганье носами, Чарли слезла с кровати и подкралась к Дейзи. Опустившись рядом с ней на колени, она спросила:
– Не спишь?
– Не сплю.
– Кармили – старая завистница. Как-нибудь, когда будет подходящее настроение, расскажешь мне про тот урок.
– Это правда!
– Знаю. Ты самый правдивый человек из всех, кого я знаю, Дейзи Петри.
– Почему бы тебе не попроситься во Вспомогательную транспортную авиацию, Чарли? Там нужны именно такие женщины, как ты.
– Возможно, но моей матери это оказалось не под силу. Я рада и тому, что попала сюда. Мои мечты осуществишь ты. И все мне расскажешь, хорошо?
– Рассказывать толком нечего, но я все равно обещаю.
Чарли снова улеглась, и вскоре все в теплой спальне погрузились в глубокий сон.Глава 10
По случаю Нового года все предвкушали танцы. Ожидался настоящий оркестр, живые музыканты, а не опостылевшие грампластинки и не попытки поймать подходящую музыку в трескучем эфире. Выяснилось, что Чарли играет на кларнете, еще одна девушка в казарме водила знакомство – причем, как удалось у нее выведать, не шапочное – с его светлостью саксофоном.
– Ну, виртуозкой я себя не назову, – скромничала саксофонистка.
Музыканты обоих полов собрались на репетицию.