Английский союз

Линдсей Доун

ГЛАВА 20

После того как Сара ушла, Чарльз некоторое время угрюмо слонялся по гостиной, а потом поднялся в свою комнату. Его томили мрачные мысли, и ночь он провел беспокойно. Он видел странные, путаные сны, от которых, как ему казалось, давно избавился, оправившись от ранения, но когда проснулся, не мог вспомнить, что ему снилось и почему сны так встревожили его.

Наутро у него созрело два твердых убеждения: во-первых, Сара больна или несчастна, и он не мог догадаться, по какой причине; а во-вторых, что сам

он потрясен известием о ее замужестве гораздо сильнее, чем от себя ожидал.

Пытаясь разобраться в состоянии Сары, он думал, что, возможно, она расстроена вынужденной поездкой в Англию и необходимостью разлучиться на время с мужем. Не исключено также, что ее огорчает недоброжелательность английского светского общества, с которой ей пришлось здесь столкнуться. Слова леди Бэбверс приобрели для него сейчас другое значение и многое объяснили. Лизетт и ее окружение наверняка приняли Сару в штыки. Зная Сару так, как знал ее Чарльз, можно было без труда сообразить, что и она не стала сдерживать свой характер; пусть ее отец и прибыл с дипломатической миссией, она-то уж никогда не проявляла склонности к дипломатии. Любым попыткам задеть ее она, без сомнения, дала должный отпор. Кстати, тот факт, что отец ее является посредником в установлении отношений между недавно враждовавшими странами, вполне мог оказаться лишней щепоткой соли на раны Сары.

Да, все это возможные объяснения, но они отчего-то его не удовлетворяли. Зато у него не было никаких сомнений относительно себя самого. Все эти месяцы он часто вспоминал о ней и всегда с неизменным удовольствием. Но он и не предполагал, пока не встретил ее вчера, что вполне естественная благодарность уступила в его душе место восторженному, искреннему восхищению. Думая о Саре, он неоднократно представлял их будущую встречу; он с улыбкой спрашивал себя, как-то она поживает и в какую очередную переделку, не дай Бог, попала. Но он и вообразить не мог, что она вышла замуж за другого.

Не стоило отрицать, что эта новость чрезвычайно неприятно его потрясла. От такого удара он не скоро оправится. Так что же, он, выходит, любит ее? Но он даже не подозревал об этом, пока не увидел ее в галерее лорда Каслри! Его мучила непонятная уверенность в том, что это чувство, расцветшее, казалось, неожиданно, от одного ее взгляда, уходит корнями глубоко в прошлое — в ту загадочную неделю, которую они провели вместе в гостинице Тигвудов. Как он ни старался, он не мог развеять туман, скрывающий от него правду. Он напрягал память, но перед ним вставали лишь какие-то несвязные обрывки прошлого, как кусочки головоломки.

Он поймал себя на том, что опять трогает шрам над виском, нетерпеливо оделся и спустился вниз, горя желанием докопаться до сути хотя бы одной из этих загадок.

Но дворецкий лорда Каслри с великолепной невозмутимостью нанес Чарльзу еще один удар. На вопрос, не спускалась ли еще миссис Уорбертон, он бесстрастно ответил, что миссис Уорбертон рано утром уехала в Лондон и больше не вернется.

Всем своим видом он выражал неодобрение по поводу такого необычного поведения означенной дамы, но после настойчивых расспросов Чарльза добавил только, что взял на себя смелость рекомендовать миссис Уорбертон отложить поездку, так как на улице сильно похолодало и ожидается снегопад, но та и слушать не пожелала. Сенатор не поехал с дочерью,

поведал дворецкий с осуждением; по-видимому, в ее стране все это в порядке вещей, но ни одна молодая английская леди не отправилась бы в такую поездку одна, сопровождаемая лишь служанкой.

Чарльз едва слушал его.

— Не обращайте на это внимание, — посоветовал он. — Скажите мне лучше, где в этом крольчатнике располагается комната сенатора?

Дворецкий посмотрел на него с еще большим неодобрением, но объяснил подробно, как найти комнату мистера Маккензи. Чарльз поблагодарил его и, несмотря на ранний час, решил нанести сенатору давно задуманный визит.

В дверь он постучал без особых церемоний. Прошло какое-то время, прежде чем до него донесся раздраженный голос с сильным шотландским акцентом.

— Подите прочь! Не знаю, какого дьявола сюда несет, но дайте же мне хоть чуть-чуть покоя!

В следующий момент дверь отворилась. На Чарльза вопросительно смотрел почтенный пожилой негр. Чарльз, слегка растерявшись, тоже с интересом взглянул на него и спросил:

— Вы Хэм? Муж Десси? Медленная улыбка озарила лицо слуги.

— Да. А вы капитан Эшборн, сэр?

Акцент у него был еще сильнее, чем у Десси, и у Чарльза вырвался неожиданный смешок.

— Да, это я. Правда, теперь я майор. Мне нужно поговорить с вашим хозяином, хотя, боюсь, мой визит запоздал. Желает он меня видеть или нет, но я вас предупреждаю, что вхожу, так что можете доложить обо мне, если хотите.

Без лишних слов Хэм повернулся и спокойно объявил:

— К вам майор Эшборн, сэр. Я буду поблизости, если понадоблюсь. — Он еще раз пристально посмотрел на Чарльза и вышел, оставив Эшборна наедине с Сариным отцом.

Чарльз разглядывал его с интересом. Магнус сидел у камина с трубкой и газетой в руках. Его одежда и волосы были в беспорядке. Он в свою очередь не без любопытства взглянул на Чарльза и раздраженно пропыхтел:

— Заходи, парень. Заходи. Кажется, мне не будет покоя сегодня утром. Итак, ты решил меня повидать, хочу я этого или нет? Ну вот, я перед тобой, хотя, будь я проклят, если понимаю, что мы можем друг другу сказать! Но ты наливай себе кофе и садись. Не терплю нерешительности!

Чарльз не сдвинулся с места.

— Благодарю вас, сэр, — степенно произнес он. — Я уже завтракал. И, на мой взгляд, нам есть что сказать друг другу.

Магнус вдруг усмехнулся.

— Ну, тогда налей себе бренди. Да и мне налей, — правда, я-то считаю, что даже лучший французский бренди хуже шотландского виски.

Поколебавшись, Чарльз выполнил его просьбу. Магнус поднял бокал, сделал добрый глоток и, продолжая усмехаться, добавил:

— Значит, нам есть что сказать, да? Что ж, возможно, ты прав!

Чарльз осушил бокал залпом и отставил его в сторону.

— Да, — заявил он сурово. — Это так. Меня поставили в известность, что Са... миссис Уорбертон неожиданно вернулась в Лондон. Не скажете ли вы, куда она поехала и отчего так торопилась, что не побоялась даже надвигающейся метели?

Магнус смотрел на него с насмешкой, не проявляя ровно никакого беспокойства о судьбе дочери.

— Готов признать, парень, что пить ты умеешь. Может, ты и покрепче, чем большинство твоих земляков... хотя это еще надо проверить, конечно! А что тебе за дело до того, куда уехала моя дочь?