Аника
Шрифт:
Но тут уже и престарелые вдовцы нос начали воротить. Даже на такой товар находились невесты помоложе и побойчее. Замкнулась моя королевна в себе и целыми днями бродила, как неприкаянная, потом стала в лес уходить на весь день. Я надеялась, что перебесится, смирится и начнет вести себя, как подобает неприглядному статусу, но так и не дождалась. А однажды Люси из леса не вернулась.
Я, конечно, лампу в руки и побежала ее искать, но много ли я в одиночку да по ночи… а просить кого-то помочь - неудобно было. И так над ней в деревне потешались. Вернулась и решила продолжить поиски по утру. Да не понадобилось, так как на утро обнаружила дочь в ее постели. Несколько дней она отказывалась
Словом, все вроде вышло, как я и молилась – перебесилась моя дочь и спустилась на землю. Но месяца через четыре стала я за ней замечать, что раздобрела, перестала носить корсет, кой-какие еще подозрительности, о которых негоже упоминать в обществе мужчины. Я уж понимала, чем тут пахнет, и глаз с нее не спускала ни на миг. Она и раскололась.
Я чуть с ума не сошла от такого позора! И ведь молчала, гадина, пока ничем уж будет не поправить! Стала я ее пытать, она и рассказала, что тем вечером в лесу на нее мужик какой-то напал, ну и… Потому она и поздно вернулась, что долго в себя прийти не могла. А рассказать – боялась, да и стыдилась. Да и не ожидала, говорит, что вот так получится… с последствием.
Конечно, я ей поверила. Все вроде сходилось, да и зачем ей врать родной матери? Побегала я, конечно, по местным умелицам, поспрашивала… но уж ничем не помочь. Поздно!
Стиснула я зубы и стала ждать приплод, а ей строго-настрого запретила из дома высовываться. Сама же решила, как только ребенок появится, сразу… ну, в общем, не важно. Но ведь эта идиотка, пусть с миром покоится, стала в сад вылезать, чтобы «воздухом дышать»! Будто воздух в доме чем-то отличается! Ну, и, само собой, заметили ее и пузо ее проклятое. Опять слухи-сплетни потекли, насмешки и косые взгляды. И от ублюдка этого теперь не избавиться, раз народ прознал.
В положенный срок родилась девчушка, и до того прелестная, что даже мое сердце дрогнуло, когда на руки взяла обмыть да пуповину обрезать. Никакой синюшности или сморщенности – чисто ангелочек. А на головушке будто золотой пух. Ох, уж я подивилась про себя. Ребенок то совсем на нас не похож был. Мы все черноволосые, кареглазые, а дитя то… Словно Ангел Божий на нее тогда в лесу позарился, прости Господи.
Старуха запнулась и зашептала молитву, быстро перебирая четки, перекинутые через запястье.
– Назвали мы девочку Сильвией в честь моей матери, и стали жить новой семьей. Осуждение и перетолки по деревне, конечно, гуляли, но гораздо меньше, чем я опасалась. Посудачили и забыли, у всех своих проблем хватало.
Прожили мы так три или четыре месяца, и вдруг Люси опять что-то втемяшилось. Утром однажды горничная забегает ко мне в спальню и шепчет, что ни мисс Люси, ни малышки в доме нет – все обыскала! Никуда я не побежала на этот раз. Села у окна, что на улицу смотрит и стала ждать. Всякое мне тогда в голову лезло. О том, что дочь отправилась в гости к подругам – и мысли такой не было. В церковь она (да и я вслед за ней) перестала ходить еще после того ночного гуляния. Единственное, что приходило мне на ум – что никакой проходимец на нее не нападал, а получилось все по взаимному согласию. Что ходила она в лес, да набрела там на какого-нибудь беглого каторжника, который старой деве последний разум отбил. И все больше склонялась к тому, что, не успев толком оправиться от
К вечеру она заявилась, как ни в чем не бывало. Сказала, что гуляла. Я не стала наседать на нее, только внимательнее стала приглядывать и… все замки проверять на дверях перед сном. Чтобы, не дай бог, папаша к нам не нагрянул сам.
Но и тут просчиталась. Никуда она больше не ходила. Сидела в основном дома, а гулять малышку только в сад выносила. И так мы прожили еще один год – до следующей весны.
– Весны? – встрепенулся я, - Она весной уходила?
– Да, родила в конце декабря, как раз перед Сочельником, а умоталась – в начале апреля. И на следующий апрель так же мы однажды ее не досчитались за утренним чаем. Забрала ребенка и спозаранку ушла.
Тут уж я не на шутку испугалась. Даже не знала, что и думать – только какая-то бесовщина в голову и лезла! А еще через год, как март начал клониться за вторую половину, уже была настороже. Почти не спала, все караулила, когда Люси снова соберется. И молилась, конечно, чтоб Господь отвел…
Глава 13
Именно в такой день - ветреный мартовский - я гуляла с Сильвией на пустыре, когда проходящий мимо незнакомый мужчина вдруг глянул мельком на девочку, потом засмотрелся и притормозил. На Сильвию многие заглядывались – очень красивой девочка росла, но взгляд того мужчины мне очень не понравился. Не было в нем привычного умиления, только какое-то… угрюмое изумление и… узнавание что ли. Я притянула внучку к себе и даже задумалась, уж не папаша ли это – пришел на свое чадо поглядеть.
А мужичок потоптался в сторонке, потом неуверенно снял шляпу и подошел.
– Простите Мисс… это ваша дочка? – спросил он мягким, грустным голосом.
– Я уже давно не в том возрасте, - фыркнула я оскорбленно, крепче прижимая к себе малышку и невольно озираясь по сторонам в поисках подмоги.
– Возраст никогда не был препятствием…, - он вздохнул, - Вы позволите сделать вам небольшой подарок?
– Это вовсе ни к чему! – воскликнула я, - Мои дочь с зятем уже идут сюда.
Незнакомец скинул с плеч тяжелую сумку и вынул оттуда… небольшую книжку в твердом переплете и с замочком.
– Вы меня очень обяжете, - произнес он спокойно, но глядел при этом чуть ни с мольбой, - Я бы хотел, чтобы наши знания пережили меня… нас… Пожалуйста!
Невольно растроганная его тоном, я взяла книгу. Он присел на корточки перед ребенком и долго разглядывал ее.
– Держите ее подальше от леса, - произнес он на прощание и удалился. Больше я его никогда не видела.
Я тут же открыла замочек и пролистнула несколько страниц. Книга была рукописной и больше всего напоминала личный дневник, только написанный несколькими людьми вела начало аж с 1756 года, то есть почти 100 лет!
– Боже! – воскликнул я, чуть не расплескав вино, которое уже битый час грел между ладонями, - Надеюсь, вы не... Она…
– Она у меня, и я отдам ее вам, как только закончу рассказ…, - успокоила она меня и продолжила, - Вернувшись домой, я отдала Сильвию матери и, закрывшись у себя в спальне, попыталась разобраться в подаренной мне писанине. Но у меня ничего не вышло. Книга изобиловала какими-то неясными выдержками из иностранных текстов, языка которых я не понимала, и странными рисунками. Очень скоро меня стало клонить в сон, и я убрала книгу в свой комод, решив заняться ей позже. Потом вспомнила последние напутственные слова того мужчины «Держите ее подальше от леса», и что март на исходе. Наказала горничной не спускать глаз с моей дочери и легла вздремнуть перед очередным ночным бдением. Словом…