Аниськин и шантажист
Шрифт:
Образованный и интеллигентный, простой и мужественный, но анонимный но-пасаранец".
Кирилл долго, без улыбки изучал анонимку, потом хлопнул себя ладонью по лбу:
– Слушай, да ведь это женщина писала! Хоть она и подписалась «но-пасаранец», но в тексте постоянно употребляет окончания женского рода, а в одном месте вообще обозначает себя как «вдова».
– Вот спасибо, подсказал, – обрадовался Костик, – а то я сам не мог догадаться. Да не женщина она, фурия ходячая. Я с самого начала говорил, что это Белокуровой
Кирилл немного сконфузился.
– Ой, чего-то я увлекся. А точно это Белокурова?
– Ты ведь ее уже видел, – вместо ответа сказал Костик.
– Удивительно, до чего же разные люди могут жить в одной семье!
– О чем ты?
– О Калерии, Митропии и Анфисе Афанасьевне.
– Ты еще отца их, Ивана Федоровича не видел. Тот даже перед Калерией агнец божий.
– Перед Калерией? Да большего херувима я в жизни не видел.
– Ага! Только не большего, а большого. В буквальном смысле слова. У этого херувима хватка, как у спрута. Ты не больно-то на ее ангельский вид покупайся. Летом она меня два километра по лесу волокла, рта раскрыть не давала, ногой дрыгнуть не мог.
– Как это? – в глазах Кирилла забегали огоньки заинтересованности.
Костя уже понял, что сболтнул лишнее, но отпираться не было смысла.
– Да так! Я следил за подозреваемым, а она, чтобы дать ему возможность встретиться с женой, просто уволокла меня из засады, как куль с мукой.
– И ты не смог применить против нее никакого приема?
– Не буду же я драться с женщиной, – слукавил Костик.
«Эта Калерия нравится мне все больше и больше», – испугался Кирилл. В отличии от брата он никогда не задумывался о том, как должна выглядеть девушка его мечты. Но даже в самом нереальном сне она не была похожа на Калерию Белокурову.
– Слушай, брат, неужели мы будем тратить время на обсуждение внутрисемейных отношений Белокуровых? – решил тем временем перевести разговор в более безопасное русло Константин. – Давай-ка лучше систематизируем то, что нам уже известно и наметим пути к дальнейшему расследованию.
– Валяй, – с небольшой ленцой в голосе согласился Кирилл.
– Кто подходит под шаблон Рыбьего Глаза?
– Те, кто свободно общается с компьютерами.
– Сразу откидываем таможню. Люди там работают понедельно, сам они неместные, незаинтересованные, собирать сведения о личной жизни но-пасаранцев им проблематично. К компу никого не пускают.
– Колония?
– Если честно, тревожит меня начальник колонии. Что-то в нем очень и очень настораживает: может, сочетание внешней угрюмости и внутренней душевной теплоты? Очень часто о человеке говорят не улыбка в пол-лица, а поступки. Так вот поступки начальника колонии не просто говорят, а кричат: это человек большой души, к тому же очень неглупый человек. Надо же такое придумать: устроить казенные дома-побратимы!
– Так вроде ты говорил, что это инициатива заведующей «Улыбки»?
–
– Есть одна несостыковочка. Откуда он берет сведения? С местными не общается – не думаю, что он только тебя так нерадостно принимает. Откуда ему знать, что творится в Но-Пасаране?
– Надо подумать. Наверняка существует какой-нибудь источник, из которого он черпает эти сведения. Скажем, бывшие уголовники. Многие из тех, кто отмотал срок в нашей колонии, предпочли не возвращаться домой, а остаться в Но-Пасаране. Совхоз процентов на десять состоит из исправившихся преступников и членов их семей. Если у них были добрые отношения с начальником колонии, то они вполне могут поставлять ему кое-какие сведения. Стоит только проследить, общается ли он с бывшими подопечными или нет, и станет ясно, имеет ли эта версия право на существование. Кто еще?
– Ты говоришь, компьютеры есть на почте и у Маркеловых?
– Маркелов только что его купил, да и домой еще не донес, жену боится.
– На почте народу много работает?
– Начальница и почтальон – дед, который и писать толком не умеет. Какой ему компьютер! Хотя, поговорить с ним не мешает. Он разносит почту и наверняка обратил бы внимание на необычные коныверты – конверт, который получил директор белый, без разлиновки, адрес написан не от руки, а пропечатан на принтере.
– Логично. А кто убирается на почте?
– Старушки из «Улыбки».
– Ни фига себе. Это уже рабство. Они что, не заслужили спокойной обеспеченной старости?
– Не волнуйся, я уже говорил об этом с заведующей. Старушки сами попросились подработать на почте. Для них это что-то вроде развлечения, что-то вроде выхода в люди и подтверждения своей нужности обществу. А убираться там просто, площадь совсем маленькая, народу ходит мало, чисто.
– Старушек отметаем. Даже представить смешно, что они лихо орудуют мышкой. А что, кстати, можно сказать о их заведующей, Инессе Васильевне?
– О-чень мо-жет быть, – медленно ответил Костик, – дама она заводная, сведения ей могут поставлять те же бабуси, только вот вряд ли у них есть компьютер, да и живет она бедненько, сам заходил к ней домой, видел. Крыша течет, крыльцо гнилое, сарай почти развалился. Если бы она была Рыбьим Глазом, то уж смогла бы выбить себе самую элементарную помощь директора совхоза. И не Рыбьи Глазы выбивают, а обычные сельские труженики. Но со счетов сбрасывать ее пока не будем. Этот вариант мне тоже нравится.