Анка
Шрифт:
— Нет, — ответила Анка. — Иду я, мой черед, а она в сельсовете за меня председательствует.
— Видать, — лукаво подмигнула ей Дарья, — они сговорились вместе остаться на берегу.
— Кто? — не поняла Соня.
— Таня и твой Василечек. Он тоже не идет с нами.
— Что вы! Что вы! — вступилась за мужа Соня. — Василечек мотор перебирает.
— Удивительное дело! — засмеялась Дарья. — Дни все время жаркие… вода в море теплая. Отчего же это «Медуза» застудилась и мотор ее стал кашлять?
Соня недоумевающе вздернула плечами. Анка улыбнулась ей и сказала:
— Дарья шутит. Ты посмотрела
— На то он и Кузьмич, чтоб кузьмить его, — сострила Дарья и захохотала.
Из мастерских вышел Тюленев. Щурясь на солнце, опускавшееся к горизонту, он вытирал руки паклей. Дарья окликнула его:
— Скажите, Василий, отчего это «Медуза» занедужила?
— От старости «сердце» у нее стало пошаливать.
— Значит, остаетесь на берегу весла сушить?
— Почему? Вот настрою мотор, и в море.
— Нынче?
— Безусловно. Ждите меня к полуночи, — и он скрылся в мастерских.
— Вот видите? — уставилась Соня темными окулярами на Дарью. — Василечек пойдет за вами вслед. Обратно на буксире приведет баркасы.
— Дай-то бог, — вздохнула Дарья и потянула Анку за руку: — Идем, дед Фиён кличет нас.
Пришел Васильев, дал команду отчаливать. Первым отшвартовался баркас Виталия Дубова. Таня прибежала в последнюю минуту и уже с пирса забросила на борт Виталию узелок с харчами. Последним, шестым, снимался с прикола новый баркас, на котором выходили в море дед Фиён, Анка и Дарья. Когда на счет колхоза перевели сумму в миллион девятьсот тысяч рублей, Васильев тут же купил парусину для парусов и приобрел лесоматериал для двух новых баркасов. И теперь все шесть баркасов были оснащены добротными большими парусами и кливерами.
В ту минуту, когда последний баркас стал отчаливать от пирса, все услышали знакомый, с хрипотцой голос, вспорхнувший над толпой провожавших:
— Фиёнушка! Ты гляди да хорошенько доглядывай за скаженной… А то и тебя и дочку мою сгубит… На весла не сади ее, с Анкой гребите… А то она вас вместе с посудиной встречь такому буруну кинет, что окунетесь, а из воды не вынетесь.
С баркаса крикнула Дарья:
— Окунаться будем порознь, Кузьмич, а из воды вынаться в обнимку. Как однажды один наш рыбак вынулся, белугу чуть не задушил.
По пирсу прибойной волной прокатился грохочущий хохот. Васильев пальцем погрозил жене и сказал Панюхаю:
— Чего, Кузьмич, не ответишь ей так, чтоб она об твои слова обрезалась бы и смолчала.
Панюхай потянул носом воздух, усмехнулся и покачал головой:
— Ежли бы она, мама двоеродная, свой зловредный язык в море обронила да не нашла бы его… Вот тогда бы я поспорил с ней… — этим он вызвал новый взрыв хохота провожавших, еще толкавшихся на пирсе и на берегу.
Тем временем баркасы вышли из залива, построились в колонну и, окрыленные взметнувшимися парусами, пошли на юго-восток.
Поиски рыбных косяков можно было организовать только с приходом моторной флотилии быстроходных сейнеров, снабженных необходимой радиоаппаратурой. В ожидании сейнеров экипаж поискового судна «Буревестник» проводил среди рыбаков и рыбачек Азовского бассейна политмассовую и культурно-просветительную работу.
Обычно
— Не опоздаем? — Анка с беспокойством посматривала в сторону «Буревестника», у бортов которого бросали якоря и швартовались рыбачьи суда.
— Успеем, — сказал дед Фиён, подтягивая к просмоленной стойке конец невода. Он закрепил его, перекрестился: — Слава богу, и мы справились, — и сел у руля, положив руку на румпель. — Ну, морячки, поднять парус!..
Южные сумерки сгущались быстро, и плотная тьма ложилась на воду. Умело брасуя парусом, Дарья вела баркас легко и торопко. На «Буревестнике» засверкали гирлянды электрических лампочек. Оттуда доносилась и становилась все слышнее музыка. Баркас подошел к носу «Буревестника». На его палубе было людно и шумно. Фиён бросил якорь, и когда баркас пришвартовался к борту «Буревестника», старик, придерживая штормтрап, помог Анке и Дарье взобраться на палубу.
— А вы, дедушка? — спросила Анка, перегнувшись через бортовые поручни. — Давайте наверх.
— Нет, — помотал головой Фиён.
— Давайте, давайте, — настаивала Дарья. — Ох, как тут весело!
— Веселитесь, милые, на здоровье, а в мои годы — покой дороже всего, — и Фиён стал укладываться на корме баркаса.
На кормовой палубе большая группа рыбаков слушала лекцию о международном положении. К услугам рыбаков на «Буревестнике» имелось все необходимое: парикмахерская, душ, медпункт, читальный зал и даже небольшой магазин.
Дарья встретила знакомых из Кумушкина Рая, откуда она была родом. Рыбаки подхватили ее и увели в буфет угощать чаем с печеньем и конфетами. Приглашали и Анку, но она отказалась.
После лекции для молодежи дали на десять минут танцевальную музыку. Потом механик установил кинопередвижку и начал демонстрировать фильм «Жди меня», который так хотелось посмотреть Анке. Экраном служил белый парус, покачивавшийся за кормой баркаса. Рыбаки расселись прямо на палубе. Анка устроилась на бочке, стоявшей немного позади киномеханика. Она сидела, свесив ноги, и неотрывно смотрела на импровизированный экран-парус.
Шли кадры прощания летчика с женой. Вот он снял со стены тарелку, бросил на пол, разбил ее вдребезги «на счастье», но тут же по экрану поползла причудливая тень… Это вышел кто-то из машинного отделения и, пробираясь между сидевшими на палубе рыбаками, попал в поле зрения объектива проекционного киноаппарата.
— Кто там застит?
— Не заслоняй, пугало!
— Да огрейте его веслом по хребтине! — закричали рыбаки.
Нарушитель порядка весело огрызнулся:
— Горячий народец, — и в темноте кивнул киномеханику.