Анна Австрийская, или Три мушкетера королевы. Том 1
Шрифт:
— Я живописец Амати, — сказал поздний посетитель, — и хочу переговорить с королевой-матерью о фресках, для работы над которыми я приглашен. Мне необходимо переговорить о сюжетах.
Синьор Амати был не первый художник, явившийся в Блоа, а так как личность его не возбуждала никаких подозрений, шевалье согласился тотчас доложить о нем. Когда д'Альберт сказал о приходе Амати герцогине Бретейльской, а та, сходив в комнату королевы, возвратилась к нему, он не мог не заметить в ней какого-то смущения.
— Королева поручила сначала
После этих слов шевалье пошел за герцогиней прямо по пятам. Остановившись перед живописцем, она невольно вздрогнула, но быстро овладела собой и проявила весьма! естественное удивление.
Между тем, живописец, почтительно склонившись перед герцогиней, успел шепнуть ей несколько слов.
— Извините синьор! Просто не понимаю, как я могла забыть вас, знаменитейшего художника! О! Но в памяти моей всегда остаются ваши великолепные картины! Не угодно ли вам пойти со мною в апартаменты ее величества.
— Мне необходимо получить приказания королевы относительно фресок, — сказал художник, проходя с герцогиней мимо шевалье д'Альберта, который не заметил ничего подозрительного в их встрече и успокоился. Да и какая опасность могла быть в посещений этого незнакомца? Шевалье был уверен, что женщина, которую он стерег, вполне покорилась своей участи.
Фрейлина ввела художника в огромную приемную королевы-матери, напоминавшую средневековый рыцарский зал. Мария Медичи сидела у камина и припоминала, что не делала никаких заказов живописцу с такой фамилией.
Синьор Амати подождал, пока затворилась за ним дверь, потом подошел к королеве и опустился перед нею на колени.
— Простите меня за обман, ваше величество! — проговорил он.
— Как! Чей это голос! — вскрикнула королева, встав от удивления.
— Я попрошу вас, королева, быть как можно осторожнее. Никто не должен даже подозревать, что я был у вас.
— Да неужели это действительно вы, герцог? Эта борода…
— Фальшивая, имя вымышленное, одежда сшита именно для этого визита.
— О, да будет благословен приход ваш! Но пойдемте в другую комнату. У шевалье д'Альберта очень тонкий слух. Наша добрейшая Бретейль останется здесь и позаботится, чтобы нам не помешали.
Герцогиня поклонилась в знак готовности повиноваться. Королева-мать и герцог д'Эпернон перешли в комнату, окна которой выходили в окружавший замок парк. Д'Эпернон запер за собою дверь, а Мария Медичи дала ему поцеловать свою руку.
— Итак, вы затеяли этот маскарад для того, чтобы пробраться в Блоа к несчастной узнице. Это радует меня, — сказала королева-мать. — И, разумеется, вы сообщите мне много новостей, любезный герцог. Когда человек вынужден жить так уединенно, как я, то, естественно, бывает особенно рад встретить посланца из внешнего мира.
— Рассказать вам много новостей, ваше величество, я вряд ли смогу, — отвечал герцог, — но, то, что я намерен передать
При этой вести темные глаза королевы-матери загорелись огнем надежды, торжествующая улыбка появилась на ее губах. В эту минуту она почувствовала, что власть ее еще не потеряна, несмотря на то, что она в заточении.
— Значит, они готовятся к серьезной борьбе? — спросила она.
— Приготовления уже окончены, ваше величество, а борьба начнется, как только вы подадите к этому знак.
— То есть, как я должна понимать вас, герцог?
— Ваше появление в Ангулеме будет равносильно поднятию знамени борьбы, ваше присутствие гарантирует делу недовольных значение и победу…
— Вы говорите о кровопролитной борьбе, которую мать должна вести против сына…
— Не с сыном, ваше величество, а только с его любимцами и советниками, и лишь ровно настолько, насколько ваш сын воевал против приверженцев матери, приказав казнить многих из них.
— Для того, чтобы решиться на это, герцог, мне нужно преодолеть в себе многое! Кроме того, ведь я теперь не более, чем узница.
— В эту ночь, ваше величество, люди преданные вам решились пожертвовать жизнью ради тою, чтобы освободить вас и доставить в Ангулем.
— Что за отчаянно смелый план! — вскричала Мария Медичи.
— Да, и он удастся! Он должен удаться! Я пришел, чтобы переговорить о деталях сегодняшней ночи и оставаться в вашем распоряжении.
— Как! Вы предлагаете мне бежать, и даже в эту же ночь! Но ведь она скоро пройдет уже!
— Все приготовлено к вашему отъезду, ваше величество! Через час после полуночи я явлюсь в моем экипаже, окруженном толпой ваших приверженцев. Вы и герцогиня Бретейльская окажете нам милость сесть в этот экипаж. Невдалеке от Блоа нас ожидает отряд, который способен отразить натиск преследователей. Мы поедем в Ангулем как можно быстрее и незаметнее. Сменные лошади иуду? ждать нас в назначенных местах.
— Вижу, что все продумано и подготовлено прекрасно, любезный герцог, но главное, как мне кажется, в там, что из этого замка невозможно выбраться.
— Перед этим нам отступать не следует, ваше величество!
— А между тем, это просто невозможно, мой верный герцог! Вы, вероятно, заметили караулы, которые расставлены здесь повсюду, и, разумеется, знаете шевалье д'Альберта. Но вам и в голову не может прийти, до чего доходит усердие этого тюремщика! Он спит в комнате, через которую необходимо пройти, чтобы добраться к выходу из замка.