Анна Австрийская. Первая любовь королевы
Шрифт:
— Да, потому что я виноват больше вас. Я бросил в ваш ум зародыш этой дурной мысли. Притом пришла ли бы к вам эта мысль, если бы вы не любили меня? Дорожили бы вы моим прощением, если б еще не любили меня?
— О, молчите! Молчите!
— Нет, Дениза, нет, вы меня еще любите, и я вас люблю. Забудем оба наши невольные заблуждения. Хотите?
Он с жаром сжимал ее руки, и его нежный взгляд умолял. Какая женщина может устоять против таких безмолвных просьб? Поцелуй был залогом их внезапного примирения. Наступило продолжительное молчание. Счастье вдруг
— Вы не будете больше обманывать меня? — спросила Дениза с кроткой и вместе с тем грозной улыбкой.
— Никогда! — поклялся Поанти.
Он сказал это от всего сердца. Но что значат клятвы мужчин? На каких зыбучих песках построены они?
Дениза спросила наконец молодого человека, что он делал в верхней комнате и по какой причине он спустился с балкона таким опасным образом. Этот вопрос напомнил Поанти его положение, о котором он слишком долго забывал. Он рассказал Денизе, как его отвезли в Люксембургский дворец и заперли в комнату над той, где находилась Дениза.
— Надо вам бежать как можно скорее, — сказала Дениза.
— Мы убежим вместе, — ответил Поанти.
— О, я ничего лучше не желаю! — вскричала Дениза. — Этот дом ужасает меня. Мы убежим.
— Только, Дениза, вы не можете, так как я, бежать в окно, прыгая с балкона на балкон. Посмотрим эту дверь.
Она оказалась достойной сестрицей двери той комнаты, которую оставил барон. Он сделал значительную гримасу. С этой стороны не на что было покушаться.
— Дениза, — сказал он, — вы храбры?
Дениза колебалась; она предвидела предложение, которое ей сделает молодой человек, и, несмотря на все желание не расставаться с ним, она дрожала.
— И доверяете мне, Дениза? — продолжал Поанти.
— О да! — отвечала она искренно.
— Верите в мою силу, в мое мужество, в мою ловкость?
— Да! Да!
— Ну! Дениза, я не хочу оставлять вас здесь, в руках такого человека, как кардинал. Мы должны бежать вместе.
— Мне хотелось бы, но каким образом?
— Положившись на меня. Вы обовьете руки вокруг моей шеи и повисните. А я, так же как спустился с верхнего балкона, спущусь на третий вместе с вами. В нижнем этаже мы увидим, что нам остается сделать. Если найдем отворенную дверь, мы пройдем в нее; если дверь заперта, мы спустимся с балкона на двор.
— О! Я не осмелюсь ни за что! — вскричала Дениза дрожа.
— Почему?
— У меня закружится голова, когда я так повисну, я испугаюсь и упаду.
— Закройте глаза.
— Нет, друг мой, нет! — закричала Дениза, зубы которой застучали при мысли о таком опасном предприятии. — Я не могу! Не требуйте этого от меня. Если вы потребуете, я буду повиноваться, но вы заставите меня умереть страшной смертью. Может быть, силы вам изменят, может быть, я увлеку вас с собой. О, мысль эта ужасна! Бегите, бегите один. Оставьте меня.
Поанти в нерешимости покачал головой.
— Мне страшно оставить вас здесь, — сказал он.
— Отчего страшно?
— Не знаю, но мне кажется, что, оставляя вас здесь, я предам
— Но вы ошибаетесь, друг мой. Какой опасности могу я подвергаться здесь? Что может со мною случиться? Через пять минут, может быть, через час, когда праздник, который дает кардинал, кончится и он будет свободен, он пришлет за мною, чтобы выслушать, что я ему сообщу. Я скажу ему, что ничего не знаю. Он велит выгнать меня, и все будет кончено. Что вы видите в этом опасного?
Поанти не был убежден. Тайное предчувствие давило ему сердце и уничтожало действие слов Денизы. С другой стороны, что делать, чтобы не подвергнуть молодую девушку опасности, наверняка смертельной? Прыгая с балкона на балкон, он должен был сохранить не только всю свою силу и всю ловкость, но и все свое хладнокровие. Дениза должна была также оставаться хладнокровной, а теперь уже видно, что у пугливой молодой девушки совершенно недоставало этого первого условия успеха. Принудить ее следовать за ним в его воздушном спуске и разделить опасности значило обречь ее, как она говорила сама, ужасной и почти верной смерти. Всякий отступил бы перед такой страшной ответственностью, но Поанти все еще колебался: до того предчувствие, волновавшее его, было сильным.
— Уходите, — повторила ему Дениза умоляющим голосом. — Вспомните, что через несколько минут будет уже слишком поздно. Скоро кончится праздник кардинала, а если он велел привезти вас сюда, то не естественно ли думать, что он хочет сам вас видеть и расспросить. Почем вы знаете, может быть, он скоро за вами пришлет. Почем вы знаете, может быть, двое караульных у вашей двери сейчас приметят ваш побег и поднимут тревогу, прежде чем вы успеете убежать? Поверьте, друг мой, покуда вы еще можете, бегите, не теряя ни минуты.
Все эти причины, которые Дениза почерпала в своем сердце, были основательны. Поанти потупил голову.
— Вы этого хотите? — сказал он.
— Да, хочу и прошу вас.
— Ну, пусть будет по вашему желанию, хотя мне это тяжело, — сказал Поанти.
— Благодарю.
— Но вы должны дать мне обещание, Дениза.
— Какое вы хотите, друг мой.
— Я буду спокоен, только когда увижу вас здоровой и невредимой. Мой первый долг, когда я сделаюсь свободен сам, долг священный, освободить моих товарищей; но, исполнив этот долг, я поспешу удостовериться, что вы не подверглись никакой опасности. Куда вы намерены отправиться, Дениза, по выходе отсюда?
— Куда вы хотите, друг мой.
— Ступайте к вашему отцу, и при первых дневных лучах я сам там буду.
— Вы найдете меня там.
— И дай Бог, чтобы на голове вашей не был тронут ни один волос, потому что тот, кто осмелится наложить на вас руку, Дениза, будь это сам кардинал или папа, умрет, клянусь вам, от моей руки.
Если бы достойный прокурорский клерк мог видеть взгляд и движение, сопровождавшие эти слова, так как он не был ни кардиналом, ни папой, он задрожал бы от страха с головы до ног. Но Пасро тут не было, и он не мог видеть ничего.