Анна Фаер
Шрифт:
– Я злюсь,- объявила я и сделала глубокий вдох. – Что тебе не нравится? Я не понимаю, в чём проблема. Давай с дипломатической холодностью всё решим.
Среди всех моих достоинств есть и то, что если я злюсь или не понимаю чего-нибудь, я сразу же это объявлю.
– С дипломатической холодностью? Дипломатия состоит в том, чтобы гладить собаку, пока намордник не будет готов.
– Опять цитата? – спросила я, не скрывая недовольства.
– Да. Ницше.
– Ты совсем дебил?! – я почему-то ужасно разозлилась. – Ты можешь разговаривать, как нормальный человек? Без цитат! Меня это бесит! Тебе совсем нечего сказать? Обязательно брать чужие мысли?
Вот так как-то совсем незаметно я перешла на личности.
– Нет, цитаты – это красиво,- подал свой нерешительный голос Дима.
– Ты молчи! – крикнула я ему, а потом обернулась к Максу и с напускным спокойствием заговорила: - Цитаты – это мерзко. Цитаты – это клочки. Клочки от всеобъемлющей информации, заложенной автором. Конечно, некоторым кажется, что это очень красиво и эффектно, но информацию нужно полностью поглощать, а не впитывать через цитаты. Автор, чёрт побери, дал тебе целый текст! Зачем тебе цитаты?
Макс мог, наверное, очень круто повернуть ситуацию, но он ничего не сделал. За него заступился Дима.
– Знаешь, Фаер, иногда смысл всего произведения заключается в какой-нибудь одной маленькой цитате.
– Тогда автор идиот! Это то же самое, что вино разбавленное водой! Вино, в котором всего один процент алкоголя, а всё остальное просто вода. Это же, блин, детское шампанское! Зачем тогда было писать всю эту воду?! И вообще! Я запрещаю тебе говорить цитатами! Мне надоело!
Теперь уже взбесился Макс. Он. Взбесился. Вечно спокойный, всегда уравновешенный, сейчас он вдруг сжал руку в кулак и насмешливо заговорил.
Заговорил своим мерзким и металлическим тенором.
– Кем ты себя возомнила? Ты не можешь мне запрещать. Ты вообще ничего не можешь. И никогда не сможешь. Знаешь, откуда у тебя такие грандиозные планы на будущее? Это всё потому, что в настоящем ты ничего не значишь. Ты мечтаешь стать кем-то великим, но здесь и сейчас ты никто. А будущее – это ведь то же настоящее, которое пока ещё не настало. Видишь, куда я клоню? Ты сейчас никто. Ты в будущем никто. На планете семь миллиардов людей. И ты. Такая же, как и все остальные, не интереснее и не способнее остальных. Твоя жизнь будет копией каждого второго. Ты возомнила себя кем-то особенным, да? Спускайся на землю. Обычная жизнь, обычная смерть. Не будет никакого лучшего мира и никаких грандиозных событий не будет. Мне надоело в это играть. Кто-то должен был поставить тебя на место. И вообще ты должна быть ужасно благодарна, что тебя окружают спокойные и уравновешенные люди. Другие бы на моём месте сразу же бы тебе объяснили, кто ты. Ты заигралась, девочка.
– А ты чего молчишь? – совершенно спокойно, будто это был какой-то обычный разговор, спросила я у Димы.
– Да ведь, что я могу сказать? Это было очень грубо, но…
– Но? – поторопила я.
– Но он ведь прав. Другие бы уже давно поставили бы тебя на место.
Я молчала. Я уже не смотрела на лица друзей. Хотя какие они мне друзья? Я смотрела на дверь. Смотрела на дверь и думала о том, что заплакать сейчас было бы самым худшим из того, что я могла бы сделать.
– Ты в порядке? – спросил Дима и дотронулся до моего плеча.
Я резко сбросила с себя его руку и посмотрела на него ненавидящим взглядом. У меня внутри всё кипело, всё рвалось наружу.
– В порядке. Всё в порядке,- я говорила сухо и спокойно.
– Ты не злишься? – Дима, кажется, начинал понимать, что сейчас произошло.
Я не злюсь? Как он только смог такое спросить? Я не злюсь? Я хочу столкнуть его в жерло
Только, что я могу сделать? Ничего. Я ведь никто, такая же, как и все остальные. У меня что-то горькое подступило к горлу.
Я решительно встала с пола, на котором мы сидели. Посмотрела на них свысока. Мне хотелось сделать что-то важное, что-то такое, что они бы запомнили. Но вместо этого у меня почему-то выступили слёзы на глаза. И я ужасно разозлилась. Но, правда, в этот раз не на них, а на себя. На свою слабость.
– Отвалите! – это было совсем глупо, ведь они даже ничего не делали, они просто молчали. – Как же я вас ненавижу! Знать вас не хочу!
Я со всей силы захлопнула за собой дверь и спустилась в прихожую. Как-то удивительно быстро накинув куртку и обув тёплые зимние ботинки, я выбежала на улицу.
Это был красивый зимний вечер. В свете фонарей блестели снежинки, в небе дрожали, наверное, от холода звёзды. И всё освещала луна. Ненавижу луну. Ненавижу. Всё ненавижу. Ненавижу этот живописный вечер, ненавижу своих друзей, ненавижу себя. Моей ненависти хватит на весь мир. Забавно, что раньше так было с моей любовью.
Я бежала и плакала. Кажется, я бежала медленно. Я отчётливо запоминала каждый шаг. Всё было словно в замедленной съёмке. Так бывает, когда ты очень счастлив. Только я сейчас несчастна. Я ненавижу Макса за его правду. Ненавижу Диму за то, что он ничего не сделал. Ненавижу себя. Себя я ненавижу больше всего. Макс не виноват, нет. Он просто озвучил то, на что я упорно всю жизнь закрывала глаза. Я закрывала глаза на то, что на планете ещё семь миллиардов других людей. И я точно такая же, как и большинство из них. Я не центр земли, нет. И мир не вращается вокруг меня. Всё гораздо хуже. Я обычный среднестатистический человек. Я ужасно скучная.
На глазах были слёзы. Передо мной стоял расплывчатый мир. Я уже не бежала, теперь я решительно шла вперёд. Только по щекам ручьями катились горькие и солёные слёзы. И почему они не замерзают на морозе? И почему они не могут остановиться? Надеюсь, когда-нибудь они всё-таки остановятся. Очень на это надеюсь. Но я всегда так. Надеюсь, но ничего не делаю. Я даже не пыталась утереть глаза, я просто шла по дороге, которую даже не видела.
А зачем мне что-то видеть? Я не хочу ничего видеть. Боже мой, что со мной происходит?! Я ведь из-за этого и поругалась с друзьями. Из-за того, что начала говорить о том, что все должны открыть глаза и взглянуть на мир. На жестокий, злой и лицемерный мир. А теперь, когда я на него взглянула, мне хочется закрыть глаза и ничего больше не видеть. Лучше я буду смотреть на туман от слёз, стоящих на глазах, но только не на мир. Даже этот красивый и снежный вечер, вызывает у меня одно отвращение. Мне мерзко. Мерзко от всего. Мерзко от всех. И больше всего мне мерзко от себя. Такая же, как и все! Скучная и обычная! Я, по сути, никто! Ничего не значу! И так было всегда! Только почему же мне так больно именно сейчас?
А потом всё произошло слишком неожиданно, чтобы хоть что-то понять. Чьи-то руки потянули меня назад, а передо мной на огромной скорости что-то пронеслось. Раздался визг, затормозивших колёс. Я принялась утирать слёзы и смотреть вокруг. Меня за плечо держал напуганный и бледный, как смерть, Дима. Макс что-то отвечал орущему и злому мужику, который только что вышел из машины. Из машины, под которую я едва не попала. Ещё шаг – и меня бы больше не было. Не было бы ещё одного скучного и неинтересного человека.