Анна и французский поцелуй
Шрифт:
— Идёт посадка рядов от сорокового до пятидесятого. Пожалуйста, оставайтесь на местах, пока я не назвала ваш ряд.
Она возвращает мне билет; её лакированные ноготки отпечатываются на бумаге.
— Что?! Я в сорок пятом…
А я нет. Вот, напечатанный жирными чернилами ряд. Тридцать третий. Я по глупости забыла, что мы не будем сидеть рядом, ведь мы не бронировали билеты вместе. Совпадение, что мы летим одним рейсом. Сент-Клер поджидает меня в конце коридора. Я беспомощно пожимаю плечами и протягиваю ему посадочный талон.
— Тридцать третий.
Он удивлён. Он
Кто-то рычит на меня по-французски. Бизнесмен с безупречными чёрными волосами пытается протянуть билет бортпроводнице. Я бормочу извинения и отхожу в сторону. У Сент-Клера поникают плечи. Он машет на прощание и исчезает за углом.
Почему мы не можем сидеть вместе? Какой смысл в бронировании? Скучающая женщина называет мою секцию следующей, и я прокручиваю в голове страшные мысли об участи бортпроводницы, пока она пропускает билет через машинку. Хотя бы сижу у окна. Середина и проходы заняты бизнесменами. Я снова тянусь за своей книгой (полет будет долгим), как рядом с моим соседом заговаривают с вежливым английским акцентом.
— Прошу прощения, но не будете ли вы против поменяться со мной местами. Видите ли, я лечу с девушкой, и она беременна. Её немного укачивает в самолётах, и я подумал, что ей может понадобиться помощь, убрать волосы, когда… понимаете…
Сент-Клер любезно держит мешок для рвоты. Он раскачивается для пущего эффекта.
Мужчина вскакивает с сиденья, а моё лицо заливается румянцем. Беременная девушка?
— Спасибо. Моё место — сорок пять G.
Он опускается в освободившееся кресло и ждёт, пока мужчина исчезнет, прежде чем снова заговорить. Парень с другой стороны смотрит на нас с ужасом, но Сент-Клера это не заботит.
— Меня посадили с ужасной парочкой в одинаковых гавайских рубашках. Какой смысл страдать одному, если можно страдать вместе.
— Мне лестно, спасибо.
Но я смеюсь, и Сент-Клер выглядит довольным, пока мы не взлетаем. Он ногтями впивается в подлокотник, а лицо приобретает оттенок лаймового пирога. Я отвлекаю его историей о том, как я сломала руку, играя в Питера Пена. Оказалось, для полёта нужно что-то большее, чем просто загадать желание и выпрыгнуть из окна. Сент-Клер расслабляется, когда мы оказываемся выше облаков.
Восьмичасовой полет пролетает быстро.
Мы не обсуждаем, что ждёт нас по ту сторону океана. Ни его маму. Ни Тофа. Вместо этого мы заходим на сайт «Скаймолл» и играем в игру «чтобы ты купил на этой странице, но только одно». Сент-Клер смеётся, когда я выбираю тостер для хот-догов, а я подкалываю его по поводу незапотевающего зеркала для душа и самого большого в мире кроссворда.
— Они хотя бы практичны, — оправдывается он.
— Что ты будешь делать с постером гигантского кроссворда? «О, прости, Анна. Сегодня я не смогу пойти в кино. Я разгадываю двухтысячное слово по горизонтали,норвежский птичий зов».
— Я хотя бы не покупаю огромную пластиковую гору, чтобы скрыть «уродливые электрические столбы». Ты хоть понимаешь, что у тебя нет лужайки?
— Я смогу скрыть что-нибудь другое. Например… проваленный тест по французскому. Или незаконный самогонный аппарат.
Сент-Клер заливается чудесным мальчишеским смехом,
— Но что ты будешь делать с плавучим баром на дистанционном управлении?
— Использовать в ванной.
Он смахивает слезу с щеки.
— О-о-о, посмотри! Садовая статуя горы Рашмор. То, что нужно, Анна. И всего за сорок долларов! Считай, что даром!
Мы закругляемся на странице принадлежностей для гольфа и переключаемся на рисование шаржей на других пассажиров, но первым делом рисуем шарж на парня Евро-Дисней. Глаза Сент-Клера светятся, когда он набрасывает, как парень падает со спиральной лестницы Пантеона.
Огромное количество крови и уши Микки Мауса.
Через несколько часов Сент-Клер засыпает. Его голова падает на моё плечо. Я не смею шевельнуться. Поднимается солнце, небо окрашивается в розово-оранжевый оттенок, и отчего-то я думаю о шербете. Я нюхаю волосы Сент-Клера. Не сочтите меня странной. Просто… сиюминутный порыв.
Он, должно быть, встал раньше, чем я думала, потому что пахнет свежим душем. Чистотой. Здоровьем. М-м-м. Я проваливаюсь в спокойную дрёму и просыпаюсь только при объявлении посадки. Мы прилетели.
Я дома.
Глава 24
Я нервничаю. Словно аниматронная группа из «Чак И. Чиз» [42] устроила вечеринку в моём животе. Я всегда ненавидела «Чак И. Чиз». Почему я думаю о «Чак И. Чиз»? Не знаю, отчего я так возбуждена. Я просто снова увижу маму. И Шонни. И Бридж! Бридж сказала, что приедет.
42
«Чак И. Чиз» — американская сеть детских пиццерий. В меню— пицца, сэндвичи, картошка фри, салаты, пироги, мороженое, газировка. В заведениях проходят детские вечеринки, там играют в видеоигры и катают на маленьких паровозах. Часто проходят представления с аниматронными куклами.
Рейс Сент-Клера в Сан-Франциско будет только через три часа, поэтому мы садимся на поезд, курсирующий между терминалами, и Сент-Клер провожает меня в зону прибытия. Мы молчим, с тез пор как вышли из самолёта. Думаю, дело в усталости. Мы доходим до контрольно-пропускного пункта безопасности — дальше Сент-Клеру нельзя. Дурацкие инструкции АБТ. Жаль, что я не могу познакомить его со своей семьёй. Группа «Чак И. Чиз» переходит на следующий уровень беспредела, что странно, потому что я не нервничаю из-за расставания. Я увижу Сент-Клера через две недели.
— Хорошо, Банана. Видимо, пришло время прощаться.
Он обхватывает ремни своего рюкзака, и я делаю то же самое.
В этот момент нам стоило бы обняться. Но я почему-то не могу это сделать.
— Передай маме привет от меня. То есть, я понимаю, что не знаю её. Просто она кажется очень хорошим человеком. И я надеюсь, что это так.
Он нежно улыбается.
— Спасибо. Я передам.
— Позвонишь мне?
— Да, конечно. Ты будешь так занята с Бридж и как его бишь там, что забудешь о своём английском товарище Сент-Клере.