Анна Каренина. Черновые редакции и варианты

Толстой Лев Николаевич

— Но я не могу сдлать его счастье, онъ несчастливъ. И я не могу помочь, общество отринуло насъ, и это длаетъ мое несчастье. То, что онъ разорвалъ съ вами, мое мученье.

— Я думаю, вамъ радоваться надо. Имнье его.

— Оскорбляйте меня, но простите его. Спасите его. Вы можете.

Она на колни стала.

— Матушка, нельзя ли безъ сценъ.

— Вы можете, принявъ, признавъ его, сдлать его счастье (о себ не говорю), счастье дтей, внучатъ. Черезъ васъ признаютъ. Иначе онъ погибнетъ.

— Ну, я вамъ скажу. Вы бросили мужа, свертли голову жениху и хотли женить его, спутать мальчишку; онъ несчастливъ безъ матери, онъ гордъ, и онъ любитъ Кити и теперь. Если вы любите его, бросьте его. Онъ будетъ счастливъ.

— Онъ не пуститъ меня.

— Вы умли бросить перваго. Вы сдлали несчастье человка и убьете его до конца.

Она вернулась домой. Записка отъ Ордынцевой: «Прізжайте нынче вечеромъ. Я надюсь, что вы будете довольны». «Да, она права, онъ любитъ

ее. Да и меня любитъ Грабе, не такъ. Да, надо бросить все, выдти изъ всего». Пріхали Юрьевъ, Анненковъ. «Не принимать». «Но онъ что? Что длать?» Опять прежнее отчаяніе. Она лежала съ открытыми глазами. Онъ пріхалъ, и оскорбленіе ее, несознаніе вины вчера, легъ къ кабинет. «Боже мой, что длать? Прежде тотже вопросъ. Тогда я говорила: если бы онъ, Алексй Александровичъ, умеръ. Да, а теперь зачмъ ему, доброму, хорошему, умереть несчастному. Кому умереть? Да, мн. Да, такъ и она смотрла на меня, говоря. Мало ли что длать. [1374] Да и Грабе дьяволъ, и его счастье, и стыдъ и позоръ Алекся Александровича — все спасается моей смертью, да, и я не гадка, а жалка и прекрасна, да, жалка и прекрасна длаюсь».

1374

Рядом на полях написано: Да, надо ухать, ухать, ухать, чтобы онъ не засталъ меня. Дорогой спрашиваетъ: куда? — Некуда, и одиночество ужасаетъ ее. И вернуться нельзя.

Она зарыдала сухимъ рыданьемъ, вскочила, написала письмо Долли, поручая ей дочь. «Да и дочери лучше, да, прекрасно. Но КАКЪ? Какъ? Все равно. Кончено. Надо ухать». Она одлась, взяла мшокъ и перемну блья чистою, кошелекъ и вышла изъ дома. Извощикъ ночной предложилъ себя.

— Давай.

— Куда прикажете?

— На железную дорогу, — сказала при звук свиставшаго локомотива. — На Средній, 50 к. Позжай поскоре.

Свтало. «Да, я уду, и тамъ... Ахъ, если бы онъ догналъ меня». Она вышла на платформу. «Мне жарко». Въ окно вошелъ Грабе. Онъ халъ въ [1375] купе. «Нельзя. Но какже я умру?» Въ это время сотряслась земля, подходилъ товарный поздъ. Звзды трепеща выходили надъ горизонтомъ. «Какъ? Какъ?» Она быстрымъ, легкимъ шагомъ спустилась. Прошелъ локомотивъ, машинистъ посмотрлъ на нее. Большое колесо ворочало рычагомъ. Она смотрла подъ рельсы. «Туда. Да, туда. Кончено навкъ». Первый, второй только сталъ подходить. Она перекрестилась, нагнулась и упала на колни и поперекъ рельсовъ. Свча, при которой она читала книгу, исполненную тревогъ, счастья, горя, свча затрещала, стемнла, стала меркнуть, вспыхнула, но темно, и потухла.

1375

Зачеркнуто: Петербургъ

—————

Ордынцевы жили въ Москв, и Кити взялась устроить примиреніе свта съ Анной. Ея радовала эта мысль, это усиліе. Она ждала Удашева, когда Ордынцевъ прибжалъ съ разсказомъ о ея тл, найденномъ на рельсахъ. Ужасъ, ребенокъ, потребность жизни и успокоеніе.

* № 108 (рук. № 73).

[1376] Обрученіе Левина съ Кити произошло 5 недль до поста. Княгиня находила, что сдлать свадьбу до конца слишкомъ рано; но не могла не соглашаться, что посл поста было бы уже и слишкомъ поздно. И ршила, къ великой радости Левина, внчать до поста, тмъ боле что родная тетка Кити была очень больна и могла скоро умереть. Тогда трауръ задержалъ бы еще сватьбу.

1376

Зачеркнуто: Сватовство

Левинъ предлагалъ невст хать посл сватьбы за границу, и Кити согласна была съ нимъ въ томъ, чтобы посл сватьбы ухать изъ Москвы, но она ршительно не хотла хать за границу, a хотла хать туда, гд будетъ ихъ домъ. Она знала, что у Левина есть дло, которое онъ любитъ, въ деревн. Она, какъ видлъ Левинъ, не только не понимала этаго дла, но и не хотла понимать. Это не мшало ей однако считать это дло очень важнымъ. И потому она желала жить въ деревн и туда же желала хать тотчасъ же посл сватьбы. [1377]

1377

Зач.: Степанъ Аркадьичъ руководилъ Левина во всемъ, что онъ долженъ былъ длать, и Левинъ съ тмъ, все продолжающимся, страннымъ сумашествіемъ

У Левина продолжалось все то странное сумашествіе, состоящее въ томъ, что онъ чувствовалъ себя несомнннымъ центромъ всей вселенной, что вс т обычныя явленія и

событія, которыя прежде совершались для своихъ независимыхъ цлей, теперь имли только одну цль — его женитьбу. Прежде столь робкій и щекотливый въ отношеніи принятія услугъ, теперь увренный, что вс заняты только имъ, смло требовалъ ото всхъ услугъ и содйствія. Особенно Степанъ Аркадьичъ казался ему спеціально приставленнымъ отъ Бога для исполненія всего, что нужно было. Степанъ Аркадьичъ здилъ и въ деревню къ Левину устроить домъ для молодыхъ; онъ же выбиралъ подарки, нанималъ духовенство, пвчихъ.

— Постой, — сказалъ разъ Степанъ Аркадьичъ, — да у тебя есть ли свидтельство, что ты былъ на духу?

— Ахъ! ай, ай, ай! — вскрикнулъ Левинъ, открывая ротъ и глаза, чувствуя себя попавшимся, но въ дл, которое наврное можно исправить.

— Я не помню, когда я говлъ, — сказалъ онъ. — Кажется, лтъ 9.

— Хорошъ! — сказалъ Степанъ Аркадьичъ, — а еще ты на меня нападаешь, что я злорадный атеистъ. У насъ, служащихъ, это акуратно. Однако, знаешь, вдь это нельзя. Теб надо скоре говть.

— Да когда же? Три дня осталось.

— Ничего, я теб устрою.

И дйствительно, Степанъ Аркадьичъ устроилъ это, направивши Левина къ знакомому священнику, тому самому, который долженъ былъ внчать ихъ, и Левинъ въ два дня отговлъ.

Присутствіе при всякихъ церковныхъ обрядахъ всегда было мучительно для Левина по тому уваженію, которое онъ имлъ ко всмъ религіознымъ убжденіямъ, и по совершенной невозможности для него понимать ихъ и потому по необходимости лгать и притворяться. Вслдствіи этаго онъ избгалъ присутствія при всякихъ церковныхъ обрядахъ, [1378] что ему, при его холостой и свободной жизни, было совершенно возможно. И потому теперь, въ томъ размягченномъ, особенно чувствительномъ ко всему состояніи духа, въ которомъ онъ находился, эта необходимость притворяться была ему страшно тяжела.

1378

Зачеркнуто: и не говлъ

Но это было необходимо, и потому, чтобы во время своей славы и торжества не опозорить, не унизить себя обманомъ и притворствомъ, ему оставалось одно средство [1379] — длать искренно то, что онъ длалъ. [1380] Для этаго былъ одинъ путь — освжить свои юношескія воспоминанія того страстнаго религіознаго чувства, которое онъ пережилъ отъ 16 до 17 лтъ. Онъ попытался сдлать это. Но именно по той сил вры и умиленія, которыя онъ испытывалъ тогда, онъ почувствовалъ, что чувство это слишкомъ высоко, чтобы было не позорно, не осквернительно подражать ему. Другой путь было исполненіе — онъ зналъ это — іезуитскаго наставленія: производить вншнія знаки вры и молитвы, [1381] для того чтобы вызвать настоящую вру и молитву. Онъ длалъ это, но чувствовалъ, что оставался также холоденъ и равнодушенъ. Одно, что поддерживало его, — было то сознаніе необходимости и важности этаго акта, которое онъ видлъ и въ Кити, и въ родныхъ его невсты, и въ дьякон, дьячкахъ, и священник.

1379

Зач.: найти законность и смыслъ

1380

Зач.: врить въ то, что онъ длалъ.

1381

Зач.: и умиленія

Онъ отстоялъ обдню, всенощную, [1382] правила. [1383] Онъ слушалъ слова молитвъ, стараясь понимать ихъ и придавать имъ такой смыслъ, чтобы они не были противны его взглядамъ, крестился, кланялся и достигъ [1384] того, что ни разу не позволилъ ceб осудить того, что онъ слушалъ, но и не могъ убдить себя, что то, что онъ длалъ, было нужно.

Онъ еще не зналъ, что онъ будетъ говорить на духу. Онъ надялся, что суметъ и на духу удержаться на этой середин холоднаго, равнодушнаго уваженія къ совершаемому акту, при которомъ ему нужно будетъ прямо лгать и обманывать.

1382

Зач.: прослушалъ

1383

Зач.: и оставался въ нершительности

1384

Зач.: только