Анна Каренина
Шрифт:
может, - говорила она о нем.
Она была права, потому что действительно Левин терпеть ее не мог и
презирал за то, чем она гордилась и что ставила себе в достоинство, - за ее
нервность, за ее утонченное презрение и равнодушие ко всему грубому и
житейскому.
Между Нордстон и Левиным установилось то нередко встречающееся в свете
отношение, что два человека, оставаясь по внешности в дружелюбных
отношениях, презирают друг друга до такой степени,
но обращаться друг с другом и не могут даже быть оскорблены один другим.
Графиня Нордстон тотчас же накинулась на Левина.
– А! Константин Дмитрич! Опять приехали в наш развратный Вавилон, -
сказала она, подавая ему крошечную желтую руку и вспоминая его слова,
сказанные как-то в начале зимы, что Москва есть Вавилон. - Что, Вавилон
исправился или вы испортились?
– прибавила она, с усмешкой оглядываясь на
Кити.
– Мне очень лестно, графиня, что вы так помните мои слова, - отвечал
Левин, умевший оправиться и сейчас же по привычке входя в свое шуточное
отношение к графине Нордстон.
– Верно, они на вас очень сильно действуют.
– Ах, как же! Я все записываю. Ну что, Кити, ты опять каталась на
коньках?..
И она стала говорить с Кити. Как ни неловко было Левину уйти теперь,
ему все-таки легче было сделать эту неловкость, чем остаться весь вечер и
видеть Кити, которая изредка взглядывала на него и избегала его взгляда. Он
хотел встать, но княгиня, заметив, что он молчит, обратилась к нему:
– Вы надолго приехали в Москву? Ведь вы, кажется, мировым земством
занимаетесь, и вам нельзя надолго.
– Нет, княгиня, я не занимаюсь более земством, - сказал он.
– Я приехал
на несколько дней.
"Что-то с ним особенное, - подумала графиня Нордстон, вглядываясь в его
строгое, серьезное лицо, - что-то он не втягивается в свои рассуждения. Но я
уж выведу его. Ужасно люблю сделать его дураком пред Кити, и сделаю".
– Константин Дмитрич, - сказала она ему, - растолкуйте мне, пожалуйста,
что такое значит, - вы все это знаете, - у нас в калужской деревне все
мужики и все бабы все пропили, что у них было, и теперь ничего нам не
платят. Что это значит? Вы так хвалите всегда мужиков.
В это время еще дама вошла в комнату, и Левин встал.
– Извините меня, графиня, но я, право, ничего этого не знаю и ничего не
могу вам сказать, - сказал он и оглянулся на входившего вслед за дамой
военного.
"Это должен быть Вронский", - подумал Левин и, чтоб убедиться в этом,
взглянул на Кити. Она уже успела взглянуть на Вронского и оглянулась
Левина. И по одному этому взгляду невольно просиявших глаз ее Левин понял,
что она любила этого человека, понял так же верно, как если б она сказала
ему это словами. Но что же это за человек?
Теперь, - хорошо ли это, дурно ли, - Левин не мог не остаться, ему
нужно было узнать, что за человек был тот, кого она любила.
Есть люди, которые, встречая своего счастливого в чем бы то ни было
соперника, готовы сейчас же отвернуться от всего хорошего, что есть в нем, и
видеть в нем одно дурное; есть люди, которые, напротив, более всего желают
найти в этом счастливом сопернике те качества, которыми он победил их и ищут
в нем со щемящею болью в сердце одного хорошего. Левин принадлежал к таким
людям. Но ему нетрудно было отыскать хорошее и привлекательное во Вронском.
Оно сразу бросилось ему в глаза. Вронский был невысокий, плотно сложенный
брюнет, с добродушно-красивым, чрезвычайно спокойным и твердым лицом. В его
лице и фигуре, от коротко обстриженных черных волос и свежевыбритого
подбородка до широкого с иголочки нового мундира, все было просто и вместе
изящно. Дав дорогу входившей даме, Вронский подошел к княгине и потом к
Кити.
В то время как он подходил к ней, красивые глаза его особенно нежно
заблестели, и с чуть заметною счастливою и скромно-торжествующею улыбкой
(так показалось Левину), почтительно и осторожно наклонясь над нею, он
протянул ей свою небольшую, но широкую руку.
Со всеми поздоровавшись и сказав несколько слов, он сел, ни разу не
взглянув на не спускавшего с него глаз Левина.
– Позвольте вас познакомить, - сказала княгиня, указывая на Левина. -
Константин Дмитрич Левин. Граф Алексей Кириллович Вронский.
Вронский встал и, дружелюбно глядя в глаза Левину, пожал ему руку.
– Я нынче зимой должен был, кажется, обедать с вами, - сказал он,
улыбаясь своею простою и открытою улыбкой, - но вы неожиданно уехали в
деревню.
– Константин Дмитрич презирает и ненавидит город и нас, горожан, -
сказала графиня Нордстон.
– Должно быть, мои слова на вас сильно действуют, что вы их так
помните, - сказал Левин и, вспомнив, что он уже сказал это прежде,
покраснел.
Вронский взглянул на Левина и графиню Нордстон и улыбнулся.
– А вы всегда в деревне?
– спросил он.
– Я думаю, зимой скучно?
– Не скучно, если есть занятия, да и с самим собой не скучно, - резко