Анна Керн: Жизнь во имя любви
Шрифт:
«Мы не в силах хозяйничать… хозяйство слишком истощает скудный остаток наших сил… и нам необходимо приютиться в добром и честном семействе, живущем порядочно. <… > Похлопочи, друг наш родной, об устройстве нас вблизи себя на хлебах… Если же этого нельзя и вы найдёте удобным пригреть нас у своего очага, с тем, однако же, что вы приспосабливаетесь вполне к жизни с нами, то мы будем очень счастливы! Вы единственные близкие нашим сердцам и вам стоит любить нас не тайно, а явно, чтобы отношения между нами были прочны… А при таких отношениях совместная жизнь сулит счастье. <…> Мы враги пошлостей, суетности, мелочей, пустых развлечений, но отнюдь не против изящных наслаждений, возвышающих душу и делающих человека лучше…» [86]
86
РО
10 сентября Марков–Виноградский отметил в дневнике: «Дождь второй день. Вчера вернулись из Митина, от суеты, от беспорядка которого бежали как угорелые. Несмотря на ласки, внимание и любезности милых, добрых родных, несмотря на здоровый воздух и красоту Митинского парка и леса, нам тяжела митинская суетливая, рассеянная жизнь, зависящая от прислуг, гостей и разных внешних случайностей».
25 и 26 сентября Александр Васильевич присутствовал на заседании новоторжского земского собрания, где «наслушался умных речей».После собрания он ездил на два дня (с 28 по 30 сентября) вместе с Александром и Павлом Бакуниными в Прямухино, где было принято решение о переезде туда Марковых–Виноградских на жительство: «Это нам будет выгодно и приятно, и здорово для наших организмов и сердец, требующих разумного покоя и осмысленной здоровой жизни, основы которых прочно заложены в Прямухи–не с давних времён».
Татьяна Александровна Бакунина записала в дневнике: «13 октября – приехали Александр Васильевич и Анна Петровна Виноградские и водворились в бывшей Алёшиной комнате» [87] . Подробности переезда в Прямухино сохранили дневниковые записи, сделанные Александром Васильевичем:
«Провожали нас наши добрые хозяева, очень трогательно угощая завтраком, добрыми пожеланиями и благословениями. Мы прожили у них покойно и приятно, пользуясь их вниманием, ласками и одолжениями, пять месяцев. Кроме хозяев наших Бравчинских, провожали нас Марья Сергеевна Оленина с внучкой Катей Мамоновой и Татьяна Сергеевна.
87
ГАРФ. Ф. 825. Оп. 1. Ед. хр. 355.
Дорога была ужасная: глубокие ямы, рытвины, лужи, камни и дурные мосты. Мы 35 вёрст ехали 5 часов и до того устали, что шатались, когда вытащили нас из коляски. Но Александр и Лиза Бакунины так радушно и тепло встретили нас, так гостеприимно угостили ужином и чаем, что мы скоро ободрились и глубоко признательны божественной силе, выбросившей нас на лесные и красивые берега быстрой Осуги, в кущи прямухинского парка, в старую усадьбу Бакуниных, схожую с аббатством и таящую в своих покоях, сумрачных коридорах и закоулках много воспоминаний из разумной, честной жизни, исполненной правды, гуманности, духовной красоты и всего прекрасного бывших и настоящих владельцев её. Сколько в ней перебывало исторических людей! Сколько раздавалось философских, учёных, поэтических и шаловливых бесед! Сколько разлилось из неё добра, разума и благотворений! И вот и нам пришлось приобщиться к почтенной, гуманной жизни Бакуниных. Помоги нам, неведомый, быть достойными этой жизни и докончить в Прямухине век свой».
Анна Петровна с детских лет была знакома с хозяевами Прямухина – Александром Михайловичем Бакуниным и его женой Варварой Александровной, урождённой Муравьёвой. Она видела их в Бернове вскоре после венчания и так рассказывала об этом в мемуарах:
«Я его (Александра Михайловича. – В. С.)помню, когда он после свадьбы приезжал в Берново, и мы любовались детьми умению его жить и любить свою жену. Она была молодая, весёлая, резвая девушка, он – серьёзный, степенный человек, и, однако, на них было приятно смотреть. Я помню их сидящими дружно рядом, когда он её кругом обнимет своими длинными руками, и в выражении её лица видно было, как она довольна этой любовью и покровительством. Иногда она его положит на полу и прыгает через него, как резвый котёнок. Его положение тогда не было ни странно, ни смешно. И тут являлись с любовью покоряющая сила и доброта – идеал доброты! Помню ещё раз бальный вечер; они сошлись в нашей общей комнате с маминькой; он лежал на её кровати, она, в белом воздушном платье, прилегла подле него, и как он, шутя, уверял её, что кольцо, надетое на его палец, не
Она собиралась вставить в мемуары стихотворный экспромт, написанный А. М. Бакуниным по случаю своей женитьбы, но по какой–то причине не сделала этого. Историю его создания и само стихотворение записал её супруг 23 октября 1870 года в своём дневнике: «И сегодня [Анна Петровна] вздумала, что можно было бы поместить в нём (воспоминании о своём детстве. – В. С.)экспромт Александра Михайловича Бакунина, учёного мудреца, добрейшего человека, почтенного отца замечательных во всех отношениях сыновей и дочерей, бывшего смыслом всего общества, в котором расточал сокровища своего ума, знаний и сердца. Экспромт написан по случаю женитьбы его на Варваре Александровне, дочери Алек[сандра] Фёдоровича Муравьёва и Варвары Михайловны Мордвиновой, вышедшей впоследствии за Пав[ла] Марковича Полторацкого. Варв[ара] Алек[сандровна] была умна, любезна, добра, жива и грациозна. Она отказала было Александру Михайловичу, так как он был вдвое старше её, и она была влюблена в своего двоюродного брата, Александра Николаевича Муравьёва. Но Алексан[др] Михай[лович] пришёл в такое отчаяние, что решился было застрелиться. Сестры, с которыми он жил в Прямухине, в 35 в[ерстах] от Торжка, подсмотрели, как он, запершись в кабинете, готовился покончить с собою, и дали знать Варваре Александровне. Она испугалась и уведомила, что тронута любовью Александра Михайловича, и он сделался счастливым мужем прелестной женщины. Вот экспромт по случаю их брака, сказанный счастливым молодым:
Хоть не яйцом Её лицо, Но под венцом, Когда кольцо Я отдал ей, — То из бывших там людей Не случилось и одного, Который счастья б моего Не прочитал у ней».Погода в Прямухине стояла по–настоящему осенняя: дожди, ветры… 31 октября снежок закрыл слегка замёрзшую грязь. Зимний путь установился на Николу. У Бакуниных каждый день бывали новые гости: соседи–помещики Николай Алексеевич Беер (его имение Попово находилось в трёх верстах от Прямухина), мировой судья Евграф Иванович Стогов (владелец имения Почайно в 20 верстах от Торжка), Дмитрий Васильевич Николаевский, доктор Александр Алексеевич Синицын, Дмитрий Иванович Рихтер, Анна Константиновна Ржевская, Надежда Николаевна Мордвинова. 8 ноября по первому снегу приехали Николай Сергеевич и Мария Карловна Львовы с главным садовником Московского ботанического сада Густавом Фёдоровичем Вобстом.
3 декабря Александр Васильевич вместе с А. А. Бакуниным поехал в Торжок в розвальнях «по убийственной дороге»: «Колотились мы по замёрзшим глыбам семь часов, и поздно вечером дотащились до города совершенно разбитые… 5 декабря я вернулся домой в страшную вьюгу, пронизывавшую меня своим свирепым холодом до самых тайных закоулков моих больных кишок». После этой поездки Мар–ков–Виноградский сильно занедужил. Бакунины послали за докторами: 8 декабря больного посетил Зорин, а 12–го – Богоявленский. Казалось, в состоянии больного наступило облегчение.
23 декабря 1878 года Анна Петровна продиктовала кому–то из женской половины прямухинского общества (вероятно, Елизавете Александровне Бакуниной) письмо для Алексея Николаевича Вульфа:
«Видишь, где я очутилась, мой добрый друг и брат? В доме, где я бывала в детстве и где мне так хорошо на старости, и где ты бывал в прошлые годы нередко, и где надеюсь видеть тебя, может быть, даже в это лето… А как мы с мужем были бы рады этому!.. Добрейшие хозяева наши Александр и его жена Лиза Бакунины так с нами ласковы и внимательны, что мы испытываем полное довольство и покой…
Из Москвы мы переехали в Торжок ещё в апреле, по случаю дороговизны и потому что утомились от суеты и грязи номерной жизни… В половине же октября переехали в Прямухино по влечению сердца и в видах экономии… Но эти виды пока не осуществились по случаю тяжкой болезни мужа, из которой он едва выздоравливает и которая сильно подорвала его финансы, а также физические силы… Прямухино всё то же, что и было 70 лет назад и это мне очень приятно; – а между тем, милое наше Берново уже далеко не то!.. {95}