Аномальная зона
Шрифт:
Как договорились заранее, место в президиуме за столом, покрытым зелёной скатертью, занял Клямкин. Он сидел, неестественно выпрямившись, будто спинной сухоткой страдал, и бесстрастно взирал на рассаживающихся шумно по местам вохровцев. Из-за кулис, пригибаясь от подобострастия, выскочил облачённый в синюю униформу бесконвойник и водрузил в центр стола пузатый графин с водой и два гранёных стакана.
Краем глаза Эдуард Аркадьевич заметил, что в зал вошёл Иванюта – красномордый, сердитый. Не глядя по сторонам, прошёл в первый ряд, где ему заботливо придержал место кто-то из подчинённых.
Только
Наконец зал наполнился до отказа. Возвышавшийся на сцене Клямкин вопросительно посмотрел на Марципанов. Тот кивнул утвердительно. Замполит постучал карандашом по тонкому горлышку графина:
– Начинаем, товарищи… Прошу тишины!
Потом, откашлявшись, заявил:
– Наше сегодняшнее собрание… э-э… несколько необычно по форме. Оно не партийное и даже не производственное, хотя говорить мы будем… э-э… о важных проблемах, и о производственных в том числе. Мы назвали наше сегодняшнее мероприятие офицерским собранием, хотя на нём с правом голоса присутствует и рядовой, и сержантский состав. Для ведения собрания нам необходимо избрать рабочий президиум. Предлагаю ввести в его состав трёх человек. Кто «за» – прошу голосовать.
Накануне Эдуарду Аркадьевичу пришлось долго и терпеливо учить замполита основам демократии, изрядно подзабытой лагерным руководством. И вот поди ж ты – забыл-таки Клямкин поинтересоваться, нет ли других предложений по количественному составу президиума.
Тем временем вохровцы привычно и равнодушно взметнули вверх руки.
– Теперь персонально, – покосившись на лежащий перед ним листок бумаги, строго сообщил замполит. – Предлагаю избрать в президиум начальника особлага капитана Марципанова, заместителя по политико-воспитательной работе подполковника Клямкина и…
Эдуард Аркадьевич исподтишка не без злорадства наблюдал, как с готовностью дёрнулся Иванюта – он, как зам по режиму и оперработе, традиционно входил в триумвират высшего лагерного начальства. Но не на этот раз.
– И… – сделав невольную паузу, продолжил Клямкин, – старшину Паламарчука, нашего прославленного следопыта!
В зале загудели оживлённо: виданное ли дело – старшину в президиум?
– Как будем голосовать – поимённо или списком? – обратился к залу развивающий успех Ку-клукс-клан.
– Списком! – крикнула подученная заранее Октябрина.
– Кто за то, чтобы голосовать списком? Против? Воздержался? Единогласно! – объявил Клямкин.
Иванюта застыл, набычившись, в кресле, кровянил замполита исподлобья белками глаз. Потом шепнул что-то сидевшему рядом седому капитану Конорушкину. Тот вскочил, крикнул в сторону сцены:
– Предлагаю в президиум подполковника Иванюту!
– Хорошо, – вспомнив наставления Марципанова, легко согласился Клямкин. – Но мы уже определили состав президиума в количестве трёх человек. Но сперва, в порядке поступления, проголосуем
Иванюта сидел как оплёванный, потел и багровел яростно.
– Прошу избранный состав занять места! – объявил замполит и первым встал навстречу неторопливо шествующему к столу Марципанову, захлопал в ладоши.
Зал вскочил с грохотом и тоже зааплодировал дружно.
Так Эдуард Аркадьевич и взошёл на сцену, словно актёр – любимец публики.
По-отечески усадив сперва на стул зардевшегося от смущения Паламарчука, беспрестанно плевавшего на ладонь и пытавшегося пригладить ею вздыбленный чуб, Марципанов сам остался стоять и провозгласил громко:
– Слово, таким образом, предоставляется мне. Думаю, возражений со стороны президиума по этому поводу не последует? – и растянул губы в добродушной улыбке.
Замполит замахал заполошно руками, застучал карандашом о графин:
– Конечно, конечно… Прошу тишины! Слово для основного доклада предоставляется начальнику особлага нашему дорогому товарищу Марципанову Эдуарду Аркадьевичу.
Тот благодарно прижал к сердцу руку, кивнул:
– Спасибо. – А потом, повернувшись к залу, начал проникновенно: – Товарищи, сослуживцы, дорогие друзья! В этот нелёгкий для нашего общего дела час решил обратиться я к вам за советом и помощью…
Зал затих, затаил дыхание, внимал напряжённо. А бывший правозащитник продолжил с воодушевлением:
– Партия, большевики, как вы знаете, в трудные времена всегда искали опору в массах. И сегодня я буду предельно откровенен с вами. Наше коммунистическое отечество, завещанное нам отцами и дедами, в опасности! Костлявая рука голода всё крепче сжимает горло… э-э… – запнулся он, подыскивая слова, и продолжил, не найдя, с надрывом: – чтобы уничтожить наши завоевания. Продуктов питания на складах осталось от силы на месяц-полтора…
В зале загудели возбуждённо, зашептались.
– Я не буду вдаваться сейчас в причины этого, называть виновных, – с трагическими нотками в голосе продолжил Эдуард Аркадьевич.
– А почему нет? Назовите! А мы в глаза этим людям посмотрим! – выкрикнула с места, следуя ранее разработанному сценарию, Октябрина.
Марципанов сделал вид, что раздосадован такой просьбой:
– Я, знаете ли, не сторонник жёстких мер, и не принадлежу к тем, кто беспощаден к чужим ошибкам… Хотя, конечно, ошибка ошибке рознь. Бывают и непростительные… Подполковник Иванюта! Встаньте, объясните собранию, почему не выполнен мой приказ и продовольствие не поступило в лагерь в установленные сроки? Давайте, не стесняйтесь. От этой аудитории у нас с вами секретов быть не должно. Куда подевался курьер с грузом золота? Почему не были разработаны запасные, страховочные в случае провала, варианты снабжения лагеря? Скажите об этом сослуживцам честно и откровенно. Что мы намерены делать, когда их жены и дети, они сами начнут умирать с голоду? Как вы собираетесь успокоить спецконтингент, который находится сейчас на грани бунта и восстания?