Анонимные грешники
Шрифт:
А потом наши родители умерли. Через несколько месяцев после похорон Раф появился в моем лондонском офисе без предупреждения. Он был пьян, с затуманенными глазами, только с самолета из Вегаса.
— Я скучаю по нам, — невнятно пробормотал он, прислоняясь к моему столу, чтобы остановить себя от покачивания. — Я скучаю по игре.
Анонимные грешники — это была его идея. Более масштабная, блестящая версия игры, которая заставила нас стать мужчинами. Он вынашивал целый план, пока летел на высоте тысяч километров над Атлантикой, подпитываемый алкоголем
Моим первым побуждением было заткнуть ему рот, потому что я имел в виду то, что сказал, когда покидал Дьявольскую Яму — я вышел на праведный путь. Но желание быть плохим пульсировало у меня под кожей, и я испытывал ломку, сродни наркоману, употребляющему кокаин. И когда вы потеете, дрожите и пялитесь в потолок своей спальни в 3:00 ночи, вы всегда находите способ оправдать свои вредные привычки.
Моё пришло в виде любимого выражения нашей матери. По иронии судьбы, именно по этой же причине я решил выйти на праведный путь. В жизни главное — баланс, Анджело. Хорошее всегда компенсирует плохое.
Конечно, я бы поиграл в игру моего брата, и не только потому, что мне нужно было унять зуд, но и потому, что я был в долгу перед нашей мамой, чтобы свести на нет плохое.
Я сказал Рафу, что я в деле.
Теперь он опускается на скамейку рядом со мной, и я слышу, как щелкают его игральные кости, когда он перекатывает их между большим и указательным пальцами в кармане. Наша детская игра сформировала его гораздо больше, чем меня. На самом деле, вся его жизнь — это игра: он владеет половиной отелей и казино в Вегасе и получает защиту от тех, которые ему не принадлежат. Он выигрывает, когда другие проигрывают, а когда другие выигрывают, что ж, им лучше надеяться, что это произошло не потому, что они жульничали. Нет ничего, что Раф ненавидел бы больше, чем мошенничество.
Мой брат — гребаная акула. У него жемчужно-белые зубы и обаяние, но никто не выживает после его укуса.
Проходит несколько мгновений, затем рычание Харлея просачивается через открытую дверь и доносится по проходу.
— А вот и он, — бормочет Раф, и хитрая ухмылка расплывается на его лице.
От тяжелых шагов Габа дребезжат старинные витражи в окнах.
— Еб твою мать, брат, — рявкает Раф из прохода. — У тебя есть какая-нибудь обувь, которая не является ботинками со стальными набойками? Ты топаешь, как Большой злой волк из Красной шапочки.
Габ нависает над нами, как грозовая туча, и хмуро смотрит на Рафа сверху вниз.
— Ещё лучше, легче будет проломить тебе голову, мой дорогой, — рычит он.
— Срань господня, это самое большее, что я слышал от тебя за весь год, — парирует Раф с легкой улыбкой. —
Габ бурчит что-то неразборчивое, затем переводит взгляд на меня.
— Отличный трюк сегодня за обедом.
— Спасибо.
— Не собираешься рассказать нам, зачем ты это сделал?
— Нет.
Он кивает, затем достает айпад из-под куртки.
— Тогда давай начнём.
Взгляд Рафа обжигает мою щеку.
— А ну-ка, блять, притормозите. Ты издеваешься надо мной, да? Ты убиваешь лакея на воскресном обеде у Большого Ала, сопровождая это каким-то дерьмовым оправданием насчет русских, и ты не собираешься сказать нам почему?
Я набираю полную грудь спертого воздуха и провожу костяшками пальцев по бороде. По правде говоря, я не знаю, нахуя я это сделал. И причина, по которой я думаю, что сделал это, совершенно безумна.
Она.
Хотел бы я сказать, что, войдя в столовую, я увидел, как рука этого парня крепко сжимает её запястье, и страх в её глазах. Что я защищал честь своего дяди или, по крайней мере, уберег его невесту от жестокого обращения со стороны его лакея. Но это было бы чушью собачьей, потому что я уже забрал пистолет из кабинета Альберто и засунул его за пояс до этого, когда единственная информация, которую я знал, или думал, что знаю, заключалась в том, что она трахалась с ним за спиной Альберто.
Но когда я сидел там за обедом, слушая, как Раф описывает свою последнюю игру в покер с кланом Лощины, я наблюдал за ними, за тем, как он прикасался к ней, покрывая ее как гребаная сыпь, как она неловко извивалась при каждом прикосновении, и я понял, что был неправ.
Но я всё равно собирался его убить.
Как я уже сказал, это совершенно, блять, безумно.
— У меня зачесался палец на спусковом крючке, — протягиваю я, лениво проверяя время. — Мы можем уже начать? У меня ещё дела.
— Дела в Дьявольском Яме? — Раф язвительно замечает в ответ. — Вот откуда я знаю, что ты несешь чушь.
Я игнорирую его и поворачиваюсь обратно к Габу. Он разблокировал айпад и поднимает его так, чтобы мы оба могли видеть экран.
— Вы знаете правила игры. Каждый из нас выбрал по четыре абонента, — он нажимает на большую кнопку «Генерировать случайные числа» на экране. Появляется электронная таблица, заполненная двенадцатью именами, рядом с каждым из которых указано число от одного до двенадцати.
— Твой ход, Раф.
Раф усмехается и достает кости из кармана.
— Мое любимое время месяца, — бормочет он, поднося кулак ко рту и дуя. Движением запястья он бросает кубики, позволяя им разлететься и подпрыгнуть по деревянным половицам и железной решетке.
Тишина. Затем Габ делает три шага вперед, чтобы осмотреть их.
— Шесть.
— Да! — шипит Раф. — Госпожа Удача никогда не подводит меня, детка.
— Итак, кто там у нас? — спрашиваю я.
Раф тянется за айпадом и вглядывается в экран.